Андрей Сахаров, Елена Боннэр и друзья: жизнь была типична, трагична и прекрасна

Алексеева Людмила Михайловна (1927–2018), известный правозащитник, многолетний руководитель «обновленной» Московской Хельсинкской Группы. Общалась с Еленой Георгиевной в первую очередь в связи с деятельностью МХГ.

Елена Георгиевна и я были среди основателей Московской Хельсинкской Группы в мае 1976 года. Как она решила туда вступить, я знаю со слов Юрия Федоровича Орлова. Когда он создавал МХГ, он обратился к Андрею Дмитриевичу Сахарову с просьбой эту группу возглавить. Андрей Дмитриевич отказался: он сказал, что не склонен работать в каких-либо группах. Но, чтобы было видно, что он эту идею поддерживает, в группу войдет Елена Георгиевна. С одним условием: что это будет чисто символически, потому что у неё очень много работы и так, как помощницы Андрея Дмитриевича.

Людмила Алексеева на маевке в Сахаровском Центре, 2000-е.

На это Юрий Федорович согласился. Но первое, что сделала Елена Георгиевна — села за пишущую машинку, чтобы составить первое обращение группы и тут же его напечатать. До ареста Орлова в феврале 1977 года Елена Георгиевна и Андрей Дмитриевич приезжали на все пресс-конференции МХГ, участвовали в обсуждении документов, какие-то подписывали. Мне неизвестно, принимала ли она участие в работе МХГ между пресс-конференциями. После 1977 года я была уже в эмиграции, в Америке, как зарубежный представитель МХГ. Я продолжала поддерживать отношения с группой, хотя это было очень трудно: через письма, случайно передаваемые с надежными людьми, которым удавалось посетить Москву. Так же трудно было получать ответы обратно.

После ареста Орлова руководили работой Группы Елена Георгиевна Боннэр и Софья Васильевна Каллистратова. С ними я и общалась, от них и получала ответы, как зарубежный представитель группы. Ещё я виделась с Еленой Георгиевной, когда ей в 1979 г. удалось выехать во Флоренцию для лечения глаз, я специально приехала, чтобы обсудить текущие проблемы. Елена Георгиевна ни в коем случае не говорила, что руководит группой, но очевидно, что её роль была именно такой.

8 сентября 1982 года на пресс-конференции именно Елена Георгиевна объявила о прекращении работы группы. К тому времени на свободе и в Москве оставались только три члена МХГ. Елена Георгиевна, Софья Васильевна Каллистратова и Наум Натанович Мейман[184]

. Софье Васильевне угрожали уголовным делом по 190-й статье, что грозило тремя годами лагерей. Она была старым и очень больным человеком. Если бы её арестовали, она бы умерла через несколько дней. Это было очевидно, и именно это вынудило Елену Георгиевну заявить о прекращении работы группы. Много лет спустя я виделась с Наумом Натановичем. Он говорил, что они это обсуждали втроем. Софья Васильевна хранила молчание, поскольку это касалось её судьбы, Наум Натанович был категорически против, а Елена Георгиевна взяла на себя инициативу и это всё-таки сделала.

Я считаю, Елена Геогриевна поступила правильно. Новых участников принимать было нельзя — это было принципиальное решение. Каждого нового участника тут же арестовали бы. Де факто группа не могла дальше существовать, а Софью Васильевну нужно было спасать. Елена Георгиевна поступила очень человечно и очень правильно. С моей точки зрения, можно было бы внести чисто редакторские изменения в сообщение о прекращении работы группы. Можно было бы сказать, не что группа прекращает работу, а что вынуждена прекратить работу, поскольку она обескровлена арестами. Но это уже чисто редакторские претензии, и по существу она поступила абсолютно правильно.

Брак Андрея Дмитриевича и Елены Георгиевны был очень счастливым. Они были очень близкими и очень любящими людьми. Почему я говорю любящими? Я случайно видела такую сценку. Это был 1976 год, день рождения Валентина Турчина[185]. Гостей было немного, как самые почетные среди них были Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна.

Выступление на конференции в университете Беркли (справа ведущий).

Когда вышли из-за стола, идет общая беседа, все сидят кружком, подали мороженое. Андрей Дмитриевич и Елена Георгиевна сидели как раз напротив меня. Елена Георгиевна, отламывая от порции мороженого маленькие кусочки ложечкой, угощала ими Андрея Дмитриевича. У него было такое счастливое лицо, что я отвела глаза. У меня было ощущение, что я поступаю неприлично и подглядываю любовную сцену.