Читаем Андрей Тарковский. Стихии кино полностью

Неизвестно, откуда Фламмарион взял гравюру; возможно, он сам ее и смастерил. Однако за истекшие годы она стала столь символичной для участи человеческой, что превратилась в постоянную точку отсчета. К ней возводят, например, финал фильма «Шоу Трумана» (1998), в котором главный герой (Джим Керри) сталкивается с пределами телевизора, в котором он прожил всю свою жизнь. В своем романе «Джан» (1935) Андрей Платонов развил гравюру в целое аллегорическое повествование: «Картина изображала мечту, когда земля считалась плоской, а небо – близким. Там некий большой человек встал на землю, пробил головой отверстие в небесном куполе и высунулся до плеч по ту сторону неба, в странную бесконечность того времени, и загляделся туда. И он настолько долго глядел в неизвестное, чуждое пространство, что забыл про свое остальное тело, оставшееся ниже обычного неба. На другой половине картины изображался тот же вид, но в другом положении. Туловище человека истомилось, похудело и, наверно, умерло, а отсохшая голова скатилась на тот свет – по наружной поверхности неба, похожего на жестяной таз, – голова искателя новой бесконечности, где действительно нет конца и откуда нет возвращения на скудное, плоское место земли».


Камиль Фламмарион (?). Гравюра из книги «L’Atmosphere». 1888


Платонов предупреждает об опасности, подстерегающей любого, кто пытается заглянуть за пределы «обычного неба», не будучи укорененным в «остальном теле». Лишь на самой грани атмосфера позволяет искателю примирить видение с существованием.

Тарковский, как я его понимаю, всецело согласен с предостережением Платонова. Он дорожил своей способностью твердо стоять на земле – в общественных и профессиональных системах, в эстетических и духовных традициях и в конкретных пространствах дома и природы. Однако как кинорежиссер он больше всего заботился о роли образа, особенно кинообраза, в опосредовании земного существования. Язык, повествование и даже все воображаемое (как социальное, так и индивидуальное) входят в конфигурации, в которых тело может обрести форму и войти в поток истории. Однако, судя по фильмам Тарковского, эти конфигурации обладают подлинностью лишь тогда, когда они предаются пламени времени, которое сопротивляется прямому изображению. Посредством сложной ткани синхронизаций и десинхронизаций, сталкивая звук и образ, речь и зрение, Тарковский сшил видимый мир по швам времени, отказывая нам в нашем желании непрерывности, возвращая нас к чувственному восприятию мира в его непостижимой сложности. В конце концов, подобно «небесному куполу» в гравюре Фламмариона, экран предлагает возможность обновить условия опыта, обновить само время посреди перекрещивающихся взоров и материальных стихий.

Фильмография Андрея Тарковского

«Убийцы»

, 1956, ч/б, 19 мин.

Производство: Всероссийский государственный институт кинематографии им. С.А. Герасимова (ВГИК)

Режиссеры: Марика Бейку, Александр Гордон, Андрей Тарковский

Сценарий: Александр Гордон, Андрей Тарковский, на основе одноименного рассказа американского писателя Эрнеста Хемингуэя

Операторы: Александр Рыбин, Альфредо Альварес


В ролях: Юлий Файт (Ник Адамс), Александр Гордон (Джордж), Юрий Дубровин (1-й посетитель), Валентин Виноградов (Эл), Вадим Новиков (Макс), Андрей Тарковский (2-й посетитель), Василий Шукшин (Оле Андерсон)


«Сегодня увольнения не будет»

, 1958, ч/б, 47 мин.

Производство: совместное производство учебной студии ВГИКа и Центральной студии телевидения

Продюсер: А. Котошев

Режиссеры: Александр Гордон, Андрей Тарковский (руководители – И. Жигалко[429], Е. Фосс; мастерская профессора Михаила Ромма)

Сценарий: Александр Гордон, Ирина Маховая, Андрей Тарковский

Ассистент режиссера: А. Купцова

Операторы: Лев Бунин, Эрнст Яковлев (руководитель – доцент Константин Венц)

Ассистент оператора:

В. Пономарёв

Композитор: Юрий Мацкевич

Звукооператор: Олег Полисонов

Художник: Семён Петерсон

Военный консультант: подполковник И. Склифус


В ролях: Олег Борисов (капитан Галич), Алексей Алексеев (Гвелесиани), Пётр Любешкин (Вершинин), Олег Мокшанцев (Вишняков), Владимир Маренков (Васин), Игорь Косухин (Цигнадзе), Леонид Куравлёв (Морозов), Станислав Любшин (Садовнико), Алексей Смирнов (человек в ковбойке), Алексей Добронравов (доктор Кузьмин), Нина Головина (жена Галича)


«Каток и скрипка»

, 1960, цв., 46 мин.

Производство: киностудия «Мосфильм». Творческое объединение писателей и киноработников

Продюсер: А. Каретин

Режиссер: Андрей Тарковский

Ассистент режиссера: О. Герц

Сценарий: Андрон Кончаловский, Андрей Тарковский

Оператор: Вадим Юсов

Монтаж: Любовь Бутузова

Редактор: С. Бахметьева

Художник: Савет Агоян

Перейти на страницу:

Похожие книги

Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов
Новая женщина в кинематографе переходных исторических периодов

Большие социальные преобразования XX века в России и Европе неизменно вели к пересмотру устоявшихся гендерных конвенций. Именно в эти периоды в культуре появлялись так называемые новые женщины – персонажи, в которых отражались ценности прогрессивной части общества и надежды на еще большую женскую эмансипацию. Светлана Смагина в своей книге выдвигает концепцию, что общественные изменения репрезентируются в кино именно через таких персонажей, и подробно анализирует образы новых женщин в национальном кинематографе скандинавских стран, Германии, Франции и России. Автор демонстрирует, как со временем героини, ранее не вписывавшиеся в патриархальную систему координат и занимавшие маргинальное место в обществе, становятся рупорами революционных идей и новых феминистских ценностей. В центре внимания исследовательницы – три исторических периода, принципиально изменивших развитие не только России в XX веке, но и западных стран: начавшиеся в 1917 году революционные преобразования (включая своего рода подготовительный дореволюционный период), изменение общественной формации после 1991 года в России, а также период молодежных волнений 1960-х годов в Европе. Светлана Смагина – доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Аналитического отдела Научно-исследовательского центра кинообразования и экранных искусств ВГИК.

Светлана Александровна Смагина

Кино
Публичное одиночество
Публичное одиночество

Что думает о любви и жизни главный режиссер страны? Как относится мэтр кинематографа к власти и демократии? Обижается ли, когда его называют барином? И почему всемирная слава всегда приводит к глобальному одиночеству?..Все, что делает Никита Михалков, вызывает самый пристальный интерес публики. О его творчестве спорят, им восхищаются, ему подражают… Однако, как почти каждого большого художника, его не всегда понимают и принимают современники.Не случайно свою книгу Никита Сергеевич назвал «Публичное одиночество» и поделился в ней своими размышлениями о самых разных творческих, культурных и жизненных вопросах: о вере, власти, женщинах, ксенофобии, монархии, великих актерах и многом-многом другом…«Это не воспоминания, написанные годы спустя, которых так много сегодня и в которых любые прошлые события и лица могут быть освещены и представлены в «нужном свете». Это документированная хроника того, что было мною сказано ранее, и того, что я говорю сейчас.Это жестокий эксперимент, но я иду на него сознательно. Что сказано – сказано, что сделано – сделано».По «гамбургскому счету» подошел к своей книге автор. Ну а что из этого получилось – судить вам, дорогие читатели!

Никита Сергеевич Михалков

Кино