Читаем Апейрогон. Мертвое море полностью

Апейрогон. Мертвое море

В декабре тысяча девятьсот семьдесят второго года Брук руководил актерской труппой и командой перевозчиков, которая путешествовала из Парижа в Алжир и затем в пустыню Сахара.

Колонна из пяти «Ленд Роверов» и одного грузовика везла две сотни галлонов воды и семьсот галлонов топлива. А еще палатки, плиты, фильтры для воды, медикаменты, ведра, ломы, топоры, бамбуковые палки, чайники, раскладные столики и алюминиевые стулья. Барабаны, гонги, тамбурины, ксилофоны, свистки, флейты, гармоники, гамеланы, тарелки, ковбеллы и морские раковины. А еще тысячи консервных банок с едой и открывашек к ним, дощечек для резки и столовых приборов. А еще сухую лапшу, тарелки, чашки, соусницы и почти восемь тысяч чайных пакетиков.

Труппа путешествовала по пустыне, останавливаясь на ночевку в самых маленьких и изолированных деревнях, которые только можно было найти. Они разворачивали большой ковер и расставляли гофрированные коробки, пока актеры ходили и зазывали зрителей барабанами. Как только образовывалась публика, труппа начинала представление c инсценировки «Конференции птиц», основанной на аллегорической поэме Фарида ад-Дин Аттара, с использованием наручных кукол, которые изображали, как птицы всего мира собрались в одном месте избрать короля.

В пьесе каждая птица олицетворяет людской порок, который не дает человеку достичь просветления. Самая мудрая птица из них, удод, предлагает всем вместе найти легендарного персидского Симугра, который придет и принесет им просветление.

В сценарии, адаптированном Бруком и Жан-Клодом Каррьером, использовались различные звуки и телодвижения. Во время спектакля актеры, среди них Хелен Миррен и Ёси Оида, подражали крикам экзотических птиц и выпрыгивали из пустых картонных коробок, разбросанных по ковру: танец пыли.

Деревенские толпы по-разному реагировали на происходящее: кто-то улюлюкал, кто-то смеялся, кто-то не произносил ни слова.

Брук чувствовал, что театр рождается в пустотах. Он находился в поиске так называемого универсального театра, пытался найти самую широкую человеческую эмоцию, которая только возможна у тех, кого еще не затормозило собрание – новый способ коммуникации без использования языка.

Вечером труппа раскидывалась на ковре, разворачивала тенты в открытой пустыне, и на утро они снова ехали через Сахару под шляпками звезд, приколотых к небосводу.

470

«Конференция птиц» была написана на персидском в конце двенадцатого века.

Когда последние из птиц – тридцать разных видов – в полном истощении достигли места обитания Симурга, они посмотрели в озеро и, вместо того чтобы встретить там загадочное существо, увидели лишь собственные отражения.

471

На шестидесятую годовщину основания Израиля удода – разговорчивую пеструю птицу с длинным клювом и прилизанным хохолком – выбрали национальной птицей.

Во время голосования Шимон Перес, президент Израиля, сказал, что ему очень жаль и он просит прощения за то, что самая сионистская птица – голубка – не попала в шорт-лист.

Как сказала Нурит, это одна из самых извращенных фраз, которые она когда-либо слышала, и добавила, что «Peres» на иврите означает «стервятник» и что ему очень это подходит.

472

В тот день, когда Армия Израиля покинула Дженин в тысяча девятьсот девяносто шестом году после заключения соглашений в Осло, Бассам стоял на центральной площади среди развивающихся флагов, песен, громкоговорителей, танцующей толпы и праздничных выкриков. Он смотрел, как молодые палестинцы дарили израильским солдатам оливковые ветви.

Этот день поразил его. Нет камней. Нет рогаток. Незнакомцы обнимались на улицах. Джипы исчезали за углами. Дирижабль исчез.

Бассам вернулся на площадь в тот же вечер и помог подмести мусор после праздника, он позаимствовал метлу в местной мечети: банки из-под кока-колы, пластиковые бутылки, транспаранты, конфетти, оливковые ветви, оставленные на земле.

473

Бассам вышел из тюрьмы два года назад и через год у него родится Абир.

474

Я повторяю: не дайте моей руке выронить оливковую ветвь.

475

В июле тысяча девятьсот сорок четвертого года молодой израильский солдат Алик Франкенталь, студент кафедры теологии и поэзии, вытянул большой палец, чтобы поймать попутку возле военной части в Рамалле. Его собирались подвезли трое мужчин с кипами на головах. Он поприветствовал их на иврите и уселся на заднее сидение, где его тут же скрутили.

Когда Алик был подростком, его интересовало движение сторонников за мир, и согласно его понимаю «халача», или иудейского права, израильтяне должны были искать пути взаимопонимания с палестинцами.

Изувеченное тело Алика было позднее найдено в Рамалле. У него обнаружили огнестрельные и колотые раны.