Апейрогон. Мертвое море

Раздался звонок от директора школы. Арааб выбежал из ворот вместе с другими мальчишками. Они ушли кидать камни. Его видели в этой местности. «Бассам, – сказал директор, – тебе нужно поторопиться и найти сына».

Он нашел Арааба за складом рядом со школой. Мальчики построили себе баррикады из автомобильных шин. Внутри шин они складывали камни.

У Арааба была при себе примитивная рогатка, сделанная из ветки в форме игрека, черная повязка на глаз и резинка.

– Иди в машину.

– Нет.

– Иди в машину, говорю. Сейчас же. Тебе двенадцать лет [83].

– Нет.

– Делай, что я тебе велю. Сейчас же!

Бассам поднял стеклоподъемники, заблокировал двери, поехал по колдобинам Анаты. Арааб дергал ручку двери. На крутом пригорке Бассам поднял ручник, опустил окно, уперся лбом в руль.

– Не двигайся.

Он чувствовал, как в мальчишке кипит ярость, как сжалось его сердце, как он смотрел вдаль, в никуда.

– Послушай меня.

Бассам никогда раньше не рассказывал сыну всю свою историю: сначала флаги, потом камни, потом гранаты, потом убежище на вершине холма, потом арест, потом тюрьма, потом побои и снова побои.

– Ты слышишь меня? Они поднимают тебя с пола и снова бьют. А потом ты выходишь на свободу и бросаешь еще один камень. И они бьют тебя опять. А ты продолжаешь бросать камни.

Арааб пожал плечами.

– Ты видишь, чем это заканчивается?

Арааб уставился в окно.

– Это означает, что они победили.

Он снова пожал плечами.

– Ты хочешь, чтобы они победили?

– Нет.

Бассам опустил рычаг и медленно тронулся. Он видел, что у мальчика дергается коленка.

– Выйди из машины, – сказал Бассам. – Сейчас.

Он потянулся через пассажирское кресло и открыл дверь. Арааб отстегнул ремень, вышел на обочину. Бассам обошел автомобиль спереди и подобрал камень рядом с колесом. Он положил камень в руку Арааба, сложил его пальцы поверх.

– Я сейчас встану вон туда, – сказал Бассам. – А потом закрою глаза. И я хочу, чтобы ты кинул этот камень. В меня. Как можно сильнее. И я хочу, чтобы ты попал.

– Нет.

– Если ты этого не сделаешь, я вернусь к твоей баррикаде. Буду там стоять и ждать джипа. Когда он приедет, я кину камень вместо тебя. Ты меня понял?

– Да.

– Если не ударишь меня камнем, я уйду и кину его сам. И тебе прекрасно известно, что тогда со мной случится. Ты меня понял?

Бассам отошел на десять шагов, крепко сжал глаза. «Кидай, – сказал он, – кидай сейчас».

Он услышал, как камень просвистел мимо.

– Ты должен в меня попасть, сынок.

Он услышал всхлипы мальчика.

– Кидай еще раз, – сказал Бассам.

– Нет.

– Мы отсюда не уедем, пока ты в меня не попадешь.

485

Как бы назвали это британцы – knee-knockers.

486

Больше всего он боялся, что Арааб окажется в тюрьме. Когда они оба вернулись домой в тот день, Бассам заставил сына положить руку на Коран и поклясться, что он никогда больше не будет участвовать в таком восстании.

487

Слово «восстание» происходил от древнефранцузского слова rioter, что значит спорить, ссориться, участвовать в обсуждении. Riote: шум, дебаты, беспорядок, резкие движения. А еще, возможно, от латинского слова rugire – реветь, кричать.

488

В начале девяностых годов палестинская повстанческая символика стала популярна среди небольшой группы японских подростков. Они коллекционировали резиновые пули, газовые канистры, полицейские дубинки, наколенники, раковины для защиты паха, щитки на голень, тактические очки, маски и особенно раскрашенные камни, которые кидали молодые арабы во время Первой палестинской интифады.

Камень, разукрашенный в палестинские цвета, если имел необходимые документы и номерной знак, мог получить ценник в одну сотню долларов. Щиты из оргстекла с эмблемой ЦАХАЛ могли принести сто пятьдесят долларов, если его подписал и верифицировал солдат.

Стихийный магазин «Трофеи войны» появился в районе Синдзюку, маленький магазин с измученной задвижкой и покосившимися полками, но быстро обанкротился, когда началась Вторая палестинская интифада и защитная экипировка вышла из моды.

489

Когда они впервые заговорили на собрании «Родительского круга», Рами с трудом понимал акцент Бассама. Бассам говорил по-английски без остановки, все ударения ставя на арабский манер. Он начал говорить о своих друзьях, бросивших две ручные гранаты в джип, но с его хевронским акцентом это прозвучало как – две сотни гранат.

Это превратилось в одну из их шуток: эй, брат, забрось им двести гранат.

490

В письме к Рами Бассам писал, что важнейшее качество боли состоит в том, что сначала ее надо победить, а уже потом понять.

491

Рами на мгновение задержался на вершине дороги, которая ведет к монастырю. Он открыл визор, снял очки и шлем, тряхнул головой, вытер линзы краем шарфа.

Налево – монастырь. Направо – дорога вниз в центр города. Он глянул на часы.

Солнце в зените над Вифлеемом. Стайки птиц прятались в куполообразных потолочных арках.

492

В полете птицы выстраиваются таким образом, чтобы воспользоваться восходящим потоком воздуха от птицы спереди. Ведущая птица проталкивает воздух вниз. Он проходит вдоль внешних краев крыльев и на концах завихряется, направляя поток наверх.