Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

Эйк отметил: тренд НФ-прогнозов, сделанных в третьей четверти XX века, в «золотые десятилетия астронавтики» не реализовался. Человечество не совершило космическую одиссею, и даже не сохранило космического потенциала 1970-х. Оно прилипло к своей планете, и случилось это не из-за материального всемирного зла (термоядерной войны, коллапса экологии, и т. п.), а из-за идеального всемирного добра (идейно-политической глобализации с компьютеризацией). Такое странное развитие событий дано в двух НФ-романах начала «золотых десятилетий». Это: «Конец вечности» (Айзек Азимов, 1955) и «Возвращение со звезд» (Станислав Лем, 1961). При несходстве сюжетов, эти две вещи дополняют друг друга. Как по контурам востока Америки и запада Европы-Африки мы угадываем, каким был глобальный суперконтинент Пангея, так по «Концу вечности» и «Возвращению со звезд» мы могли в «золотые десятилетия» угадать, каким получится глобальное бюрократически-депрессивное кастрированное будущее без будущего.

* * *

Идеальное всемирное добро (эти слова Эйк написал на доске и обвел ломаной рамкой).

* * *

В романе Азимова оно показано через глобальный истеблишмент: «вечных». Каким-то образом в 27-м веке истеблишмент получил машину времени, работающую в широком интервале между этим 27-м веком и далеким 700-м веком. Истеблишмент немедленно начинает творить всемирное добро. Путем корректировок в разных точках времени, на доступном интервале истории, заранее уничтожаются авторы физических концепций, технических изобретений, и политических идей, которые привели бы к опасным, или сомнительным, или неконтролируемым последствиям. И первой жертвой «Вечности» становится астронавтика. Она упорно прорастает в каждом столетии, и так же упорно выпалывается «вечными». Второй жертвой (побочным эффектом) оказывается любая прогрессивная целеустремленность. И человечество становится аморфной биомассой, размазанной по интервалу, протяженностью как от каменного топора — до парохода.

Истеблишмент деградирует в неадекватную бюрократическую пирамиду-касту, почти полностью состоящую из серых сексуально декомпенсированных невротиков, во главе которых стоят «вычислители». Это жрецы великой компьютерной системы, о которой известно, что она регулярно ошибается (в силу дефектов софтвера, и в силу интриг на жреческом олимпе). Но догма требует не замечать ошибок, даже когда их последствия становятся очевидными. «Вечные» бюрократы обязаны верить в безусловно-полезное воздействие «Вечности» на жизнь «времян» (людей, не включенных в эту пирамиду).

«Вечность» притворяется концерном межвременной торговли, стараясь скрывать от «времян» настоящие цели и методы своей деятельности. Ясно, что «времяне» считают «Вечность» вредной и отвратительной зарвавшейся мафией, озабоченной не каким-то «всеобщим благом человечества», а поддержанием своей супертоталитарной власти.

* * *

В романе Лема это же «идеальное всемирное добро» показано через простых жителей, управляемых «добром». В мире «Возвращения со звезд» нет машины времени, но есть «бетризация»: обязательная вакцинация, проводимая в детстве, и подавляющая любые агрессивные мотивы. «Бетризованный» человек испытывает дискомфорт, даже просто помыслив об агрессии. На первый взгляд, мир «Возвращения со звезд» благополучен, гуманен, и чем-то напоминают коммунистическую утопию. Люди — дружелюбны, все жизненно-важные блага — бесплатны. Физический труд переложен на роботов, и часть интеллектуального труда — тоже. Производство роботов тоже выполняют роботы. Для человека из материального труда остается лишь надзор за роботизированным циклом. Большинство работающих людей занято творческим гуманитарным трудом, например проектированием новых развлечений (кстати — очень похожих на современные игры в гибридной реальности). В обороте есть деньги — инструмент экономического учета, и средство платежа при покупке экзотических предметов (например, вилла на Ривьере).

Приглядимся внимательно. Мир «Возвращения со звезд» лишен проблем, связанных с деструктивной агрессивностью человека, но он лишен также духа состязательности и инициативы, риска, новаторства — всего, что называется «здоровой агрессивностью». Никакой реально-перспективной науки и, разумеется, никакой астронавтики там нет. Свободного предпринимательства тоже нет — это предполагало бы риск, а риск исчез вместе со здоровой агрессивностью. Какие-то следы инициативы еще остались в среде бомонда — как дань традиции эксцентричности артистов и художников, но не более. На десерт: тотальная роботизированная слежка за каждым человеком — мало ли что. Ведь человек мира «Возвращения со звезд» пока не совсем превратился в робота. В робота, потребляющего продукцию других роботов, чтобы замкнуть бессмысленный цикл.

* * *

Давайте соединим эти два континента «Конец вечности» и «Возвращение со звезд», и уберем фантастические допущения. Окажется, что мир развитых стран, в котором мы живем: мир «золотого миллиарда», несколько потускневший после Великой рецессии, похож на этот комбинированный НФ-мир. Точнее, на пародию такого НФ-мира.