Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

— Мисс Рэстэк, вы же не будете утверждать, что Y-клуб не имеет долю с этих денег.

— Еще как буду! Никто не имеет долю с этих денег. И любой, кто будет претендовать, получит пулю. По Хартии: высшая мера гуманитарной самозащиты за любой рэкет.

— Любой ли? А если это оформлено как религиозные пожертвования в секту.

— Бум-м-м! — Акиваша изобразила звук выстрела (в меру вокальных способностей).

Наоми сделала явно недоверчивый жест ладонью и повернулась к фон Зейлу.

— Суд, — сообщил он, — изредка заменяет расстрел на депортацию с конфискацией всего имущества. Но в случае такого рэкета в отношении юниорок, суд обычно получает не подсудимого, а доказательную базу плюс рапорт постфактум о расстреле на месте.

— Извините, мисс Рэстэк, — сказала Наоми, — Я зря заподозрила вас, и ваш Y-клуб в…

— …В сутенерстве! — договорила Акиваша, — Фигня. Проехали. Меня не гребут ни ваши подозрения, ни ваши извинения. Задавайте еще два вопроса, и выметайтесь отсюда.

— Лейтенант-инженер!.. — укоризненно произнес фон Зейл.

— ОК, Скорцени, я постараюсь тактичнее. Короче: ваш второй вопрос, мисс Морган?

— Скажите, мисс Рэстэк, — произнесла Наоми, — у кого из девочек-яванок есть парень?

— Хэх… Парень в каком смысле?

— В таком смысле, что если девочка ведет социально-взрослую жизнь, то обычно у нее появляется более-менее постоянный парень. Вот о чем я спросила.

Дежурный менеджер неожиданно-глубоко задумалась на полминуты, затем ответила:

— Я не в курсе. Может, у них есть парни, а может, нет. Я не лезу, куда меня не просят.

— Это очень тактично, — сказала Наоми, — но, может, вы, заметили особое расположение какой-то из этих девочек, к какому-то конкретному парню? Или, с учетом свободных обычаев вашей страны, к каким-то двум конкретным парням? Что-либо большее, чем просто секс в клубе. Может, романтичные прогулки вдвоем под луной, что-то такое.

— Хэх… Я поняла, о чем вы. Но я не припоминаю ничего такого.

— А ведь это странно, — произнесла Герда.

— Типа того, — слегка неопределенно согласилась Акиваша.

— И, — сказала Наоми. — позвольте третий, последний вопрос.

— Ну, — Акиваша коротко кивнула.

— Вопрос такой: что вы, мисс Рэстэк, говорили яванкам про меня и мою работу?

— Хэх! То самое говорила. Вы только что слышали мое мнение.

— То, что вы говорили Хелму фон Зейлу? — уточнила Наоми, — Что я наемный психолог-агитатор бахрейнца Омара Зурарра? И что от мусульман жди проблем, даже если они прикинулись друзьями?

— Ну, насчет мусульман я не говорила девчонкам. Они из мусульманских семей. У них родители там, на Яве. Хреновые родители, но… Короче, я не говорила о мусульманах. Только о принципе, что вы будете пачкать им мозги всякой хренью про грех и мораль.

Наоми Морган понимающе покивала головой.

— Это снимает ряд неясностей. Теперь для меня очевидно, что вы хотите помочь этим девочкам-яванкам, и что они доверяют вам. Конечно, после вашей политинформации, девочки отказываются говорить со мной о чем-либо, кроме погоды и названий улиц.

— Они правильно делают, — прокомментировала Акиваша, — мало ли, что у вас на уме.

— Мисс Рэстэк, а вас совсем не беспокоит то, что открылось во втором вопросе?

— Мисс Морган, вы задали четвертый вопрос, а договор был до трех. Арифметика.

— Акиваша, — негромко сказал фон Зейл, — ситуация не очень хорошая.

— Я уже догнала это, — отозвалась лейтенант-инженер, — надо что-то решать.

— Может, вы, все же, выслушаете мои идеи на эту тему? — спросила Наоми.

— Может, выслушаю, — буркнула Акиваша, и приняла позу роденовского мыслителя.

Британка-психолог коротко, по-японски, поклонилась и приступила к изложению ряда свежих, можно сказать, скороспелых идей. Герда слушала с искренним интересом. Ее впечатлила ясность объяснений Наоми о психосексуальном шоке у девушек, которые вынужденно начинают сексуальную практику с подростковой проституции.

— Ранний и не совсем добровольный дебют, это уже шок, — сообщила Наоми, — но хуже другое: такой секс оторван от эмоций. В нем нет ничего интимного. Это как перевалка мокрых мешков с овощами. Мешки почти одинаковы, и движения почти одинаковы. У девушки формируется алгоритм минимальной затраты физических и психических сил. Примерно как у грузчика-профи, который устает от такой работы гораздо меньше, чем любитель. Теперь, допустим, явился прекрасный принц, вытащил принцессу из когтей торговцев «клубничкой», и женился на ней. Тут — разочарование: принцесса фригидна. Правда, она не против секса. Почему не сделать приятно своему принцу? Ей нетрудно погрузить для него мешок с овощами. Она даже испытает некоторое удовольствие, но только не от секса, а от своей профессиональной работы, сделанной по зову сердца.

— А какая правильная игра за принца? — поинтересовалась Герда.

— Если принц любит принцессу, — ответила Наоми, — то он может, шаг за шагом, очень аккуратно, восстановить у нее биологически-естественную связь секса и эмоций. Это займет месяцы, но его будет вдохновлять то, что с каждым шагом его любимая будет оттаивать. При достаточном понимании, и умении ждать, у сказки будет happy end.