Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

Ресторан-буфет на лайнере «Мидгардсорм» был (цитата из проекта): «рассчитан на 400 персон при предельном заполнении, и на 150 персон при рекомендуемом заполнении». Попросту, это значило: более 150 человек одновременно туда лучше не сажать: им там окажется тесно, к тому же, маленький персонал камбуза не успевал бы обслужить их за разумное время. Но, сейчас не было даже намека на тесноту. Зал казался огромным для компании из семи персон, усевшихся на табуреты около угла стойки бара. Кроме ранее названных там успели появиться Герда Шредер и Азалинда Кауфман.

Азалинда, заметив капитана, немедленно замахала руками:

— Мистер Бйоргсон! Присоединяйтесь! Вот здесь как раз место, которое вас ждет.

— Да-да, — хором подтвердили Марк и Брай О'Бирк, — мы просим вас, капитан!

— Благодарю, фрау Кауфман…

— …В этот момент зал перекосился, все затряслось, и присутствующие схватились за стойку. Затем (когда корабль преодолел волну, вызвавшую такой эффект) обстановка успокоилось, и Маргарет Блэкчок, сидевшая точно напротив угла, сообщила:

— Мы тут употребляем самогон-абсент зеленуху по методу мистера Ханумана. Быстрее вооружайтесь соломинкой, капитан Бйоргсон, и попробуйте, это так увлекательно!

Двое не высказавшихся: Тэффи Аллегро (молодая компаньонка миссис Блэкчок) и Рэм Тингели (мужчина средних лет, тот самый бизнесмен из Бельгии) согласно покивали.

— Вот соломинка, кэп, — произнес старший кок, индус Хануман.

— Благодарю, — ответил Торфин Бйоргсон, покрутил соломинку в пальцах и с некоторым опасением посмотрел на тяжелую сковородку, в которую был налит слой зеленоватого напитка. Остальные участники уже передавали эту емкость из рук в руки, в его сторону.

— Кэп, — стал объяснять кок, — надо коснуться соломинкой поверхности абсента, и очень осторожно, понемногу, втягивать жидкость вместе с пузырьками воздуха.

— Я попробую, — сказал капитан, и стал выполнять услышанную инструкцию. Тут снова произошла встряска, и перекос зала, так что Торфин хлебнул абсент неосторожно, и от порции этой смеси фруктового спирта с эфирными маслами, оглушительно чихнул.

— Блеск! — воскликнула Маргарет, — Вот готовый эпизод для новеллы о флибустьерах!

— Вы пишете о флибустьерах, миссис Блэкчок? — удивился он.

71-летняя канадская новеллистка утвердительно кивнула.

— Да, с чего бы мне упускать такую тему, как флибустьеры?

— Э-э… Просто, я слышал, что вы пишете… Как это называется?..

— Женские любовные романы, — подсказала она, — да, действительно, я работаю в жанре женского любовного романа, но это не исключает флибустьеров. Классик этого жанра, Маргарет Митчелл, выбрала для «Унесенных ветром» фон гражданской войны в США. Сейчас, у авторов, пишущих в этом жанре на заказ с построчной оплатой, и со строгим условием не приближаться к границам цензуры, получается какая-то уродливая помесь ханжества и эротомании, отмеченная незнанием даже геометрии человека, не говоря о биологии и психологии. Но при вдохновенном подходе жанр прекрасен, уверяю вас…

Маргарет собралась сказать что-то еще, но зал вновь перекосило, корабль покатился с очередной волны, и с грохотом ударил в следующую волну. Герда Шредер еле успела удержать в руках сковородку с абсентом. Снаружи мощный поток воды накатился на панорамное окно буфета-ресторана — и схлынул. Герда быстро втянула в себя чуточку абсента, и передала сковородку канадской новеллистке.

— О! Спасибо! — сказала та, тоже приложилась к абсенту, и передала сковородку Крису Февре, — О! Совсем другое ощущение! Кто помнит, на чем я остановилась?

— На флибустьерстве, цензуре и женских любовных романах, — сказала Тэффи.

— Да, верно! — новеллистка кивнула, — Флибустьеры! Это фантастически романтично! Я уверена, что дух морских странствий был гораздо сильнее в эру парусников. Капитан Бйоргсон, я вовсе не в укор вам и вашему кораблю это говорю, поверьте.

Тофин Бйоргсон коротко кивнул.

— Конечно, я верю, миссис Блэкчок. А вы сами ходили в открытом море под парусом?

— О, да! — новеллистка широко улыбнулось (что выглядело слегка сюрреалистически с учетом ее внешности, ассоциирующейся с ожившей египетской мумией), — О, да! Мой первый бестселлер создан в одиночном парусном походе из Сан-Франциско на Гавайи. Возможно, вы читали. Это почти документальная новелла: «Тринадцать футов». Моя океанская яхта по имени «Крошка» ровно 13 футов в длину, или 4 метра, если для вас привычнее метрическая система. Кстати: я родом из Келоуны, что в полтораста милях восточнее тихоокеанского побережья, на озере Оканаган. В юности я стала ходить под парусом на обычной пластиковой лодке. И мое первое свадебное путешествие было на парусной яхте! В первом браке я родила двоих детей, но потом любовь ушла, и я ушла. Печально, увы! Но, я снова вышла замуж, уехала на юг Ванкувера, и стала ходить под парусом в океанском заливе… Черт, такими темпами я никогда не доберусь до Крошки. Наверное, надо пролистать годы до второго развода…

Маргарет Блэкчок замолчала и сосредоточилась, будто действительно перелистывала страницы толстой книги, переждала очередную волну… А затем продолжила рассказ.