Архив еврейской истории. Том 14

Основой позиции Уайта по еврейской иммиграции была не религиозная или расовая принадлежность, а экономика. Это же отражено и в составленном им сборнике «The Destitute Alien in Great Britain», где особенно интересны статьи Монтегю Крейкенторпа и Сэмюэла Джейеса. Текст Крейкенторпа — настоящее статистическое исследование, основанное на последней переписи, — был посвящен поиску модели, минимизирующей бедность. Евреям, число которых в Британии стало резко расти в 1891 году, уделялось отдельное внимание, причем автор оспаривал клише об их неспособности к труду и считал их облик не их виной, а следствием притеснений (в частности, описывалось их бедственное положение в Бердичеве). Итог при этом был неутешительным: автор ожидал негативных последствий для рынка труда и заявлял о необходимости ограничения иммиграции бедняков[523].

Статья Джейеса также была социальным исследованием, в котором изучалась численность бедных переселенцев, способы и условия их переезда. Необходимость ограничений утверждалась автором на основе экономических и социальных причин — прежде всего демпинга сверхдешевой рабочей силы. Однако в финале звучали вполне пеннелловские оценки:

Их приезд может приветствоваться или по крайней мере допускаться, если они будут обладать качествами, способными вдохнуть новую жизнь в ослабший организм нашей городской популяции. Будь они расой воинов, мы бы приняли их с радостью. Если бы их способности лежали в сфере сельских работ и земледелия, мы бы нашли место для них или их детей в наших обезлюдевших деревнях. <…> Но евреи прибывают к нам не затем, чтобы пополнить нашу армию и флот (многие уклонились от этой обязанности и на родине); не затем, чтобы возделывать землю (они никогда не продолжают заниматься фермерством, если находят малейшую возможность торговать); они прибывают лишь затем, чтобы еще больше увеличить приток мигрантов в города, уменьшить объем продовольствия и тем самым усилить дух разобщенности и беспорядка, который питает агитаторов и со временем может испортить исконный конституционный либерализм Англии грядущей жестокостью континентального социализма[524].

Такой рестрикционистский вывод завершал текст, в целом очень аккуратный в формулировках.

В «The Allien Invasion» Уильяма Вилкинса риторика была еще более сдержанной. Вилкинс также подчеркивал, что проблема лежит сугубо в экономическом измерении. Введенные царским правительством законы против евреев и ответные меры США[525], закрывшие порты для беднейших иммигрантов, указывал автор, привели к тому, что подавляющая часть этих несчастных людей устремится в Англию, где нарушит баланс рынка труда. При всем сочувствии к еврейским переселенцам[526]

, Вилкинс также выступал за ограничение миграции:

Существует много практических способов показать нашу симпатию преследуемым русским евреям, в особенности — путем отведения потока переселенцев от нашего густонаселенного острова и помощи будущим мигрантам в переезде в земли за морями. Это мы можем сделать; но для их же пользы[527] и для пользы нашего народа мы должны попытаться воспрепятствовать их прибытию сюда[528]

.

Для книги Пеннелла такие сочинения составляют важное окружение, демонстрируя возможность комментирования этически сложной проблемы через научную (или наукообразную) отстраненность (и во вступлении Пеннелл в какой-то мере копировал этот модус, представляя свой текст беспристрастным «полевым» исследованием). Однако напрямую и в полной мере «The Jew at Ноше» наследует другой литературной традиции, принципом которой являлась установка на правду эмоциональную и «неудобную», — травелогу.

В конце XIX века травелог стал чрезвычайно распространенным жанром, обладавшим важным свойством: представлять описание как «правду очевидца», то есть правду абсолютную и одновременно — персонализированную. Иными словами, такой текст претендовал на первичную истинность, даже превосходящую истинность научного исследования, и при этом мог быть эмоциональным в оценках[529]. Для Пеннелла, чрезвычайно ценившего оригинальность собственного мнения, это было очень удобно. Работая в этой области[530], он не мог не знать современных ему текстов о путешествиях по Восточной Европе; они же обращали внимание на евреев достаточно часто.