Армейские будни

— Принимаю командование на себя. Перадзе, займите место Быховского.

Все это происходит в несколько секунд, но Виктору кажется, что прошла уже целая вечность.

— Перадзе, пустить дымовую завесу. Идем снимать командира части.

И он направляет танк в сторону неподвижного командирского танка. Танк уже рядом, дым плотно застилает его. И почти одновременно открываются люки «подбитого» и пришедшего на помощь танков.

Плотный, приземистый офицер в комбинезоне выпрыгивает из люка, Виктор останавливает танк.

И снова звучит в шлемофонах командиров танков, рот и батальонов голос командира части.

«А если бы на командирском танке было знамя и шел настоящий бой, — думает Виктор, — знамя было бы на нашем танке». И могучая волна радости заполняет его.

Как смерч, неудержимо рвется вперед стальная лавина танков. И победа уже близка. Гремят орудия, неутомимо рокочут стальные сердца боевых машин, а за стальной броней отважные, замечательные ребята — достойная смена тех, кто водрузил знамя Победы над рейхстагом, и у каждого бьется в груди горячее Павкино сердце.

В. Чачин

Идущие впереди...

Кругом все бело. Белое поле, белые люди в маскировочных костюмах, белый пар над колонной разведчиков. Солдаты давно уже идут в этом притихшем белом мире.

— Товарищи, впереди отдых! — оживленно пронеслось вдоль колонны.

Наконец-то! Пусть небольшой, но все же отдых. Солдаты ускорили шаг.

Вот и желанный овраг. Взвод разведчиков спускается вниз, выстраивается.

— Равняйсь, смирно! — командует старший лейтенант Чекрыгин. Он тоже устал, но ведь этого нельзя показывать солдатам.

— Вольно!

Офицер медленно скользит вдоль строя, вглядывается в солдат: никто не поморозился?

— Устали, товарищи?

— Никак нет, товарищ старший лейтенант! — нестройно отвечает взвод.

Офицер улыбается:

— Я тоже никак нет.

Теперь уже улыбаются солдаты. Чекрыгин поправляет автомат, выпрямляется.

— Ну, раз не устали, то отдыхать не будем.

Кто-то в задних рядах тяжело охнул. Солдаты засмеялись.

— Повторим, уточним задачу, — говорит офицер. — Взвод преследует разбитого «противника». Но «враг» хитер, он оставляет засады, скрыто подбирается к нашей колонне, обстреливает ее и исчезает. Задача — не допускать «вражеских» разведчиков, первыми их обнаружить.

И опять старший лейтенант медленно скользит на лыжах вдоль строя. Кого же на сегодня назначить «противником»? Нужны двое находчивых и выносливых солдат. Таких во взводе немало. Вот Игорь Кравцев. Секретарь комсомольской организации подразделения, отличный разведчик, лыжник первого разряда. А еще кого? Уж очень часто назначаются одни и те же люди. А что, если послать одного из тех, кто очень устал? Тогда и Кравцеву придется помогать товарищу. Двойная задача.

Офицер вглядывается в задние ряды солдат. Кажется, здесь кто-то охал. Лица у разведчиков серьезны. Только один опустил глаза.

Это балагур, весельчак рядовой Иван Николаев. В последнее время солдат подружился с Кравцевым. стал охотнее учиться, и с дисциплиной дело пошло лучше. Правда, еще нет-нет да и сорвется, но это бывает уже редко.

Командир отъехал на середину, достал из-под халата планшет с картой. Люди молча ждали.

Послышался голос командира:

— Солдаты Кравцев и Николаев, ко мне!

...И опять все кругом бело. Впереди только мерно двигающиеся лыжи Игоря Кравцева. Хоть немножко, хоть бы на секунду они остановились! А ведь Игорю труднее. Он прокладывает лыжню. И чего он так спешит? Как будто в самом деле они должны встретить настоящего противника. Ну какой же это «противник», скажем, солдат Качусов, или солдат Ванюков, или другие солдаты из взвода? Вот Качусову он, Иван Николаев, даже задолжал два конверта, а с Ванюковым они вчера вместе составляли письмо к девушке.

Это было интересное письмо. Вернее, необычное. Долго думал Иван, с чего бы начать, как бы лихо все завернуть, чтобы одним письмом удивить девушку, не считая, фотографий. Ну, конечно, начал с природы, потом переключился на солдатскую службу. Вроде все шло гладко. Хотелось еще про последнее учение написать, про «суровые будни», как любит говорить агитатор подразделения, но воздержался. Все-таки это военная тайна. Ну, а дальше вроде как и про любовь пора. Только вот это самое трудное.

Обмакнул тогда Иван перо и с красивым нажимом начал издалека. «Получил от тебя письмо и был очень счастлив. Ты сама должна понять мое взволнованное состояние». Вроде ничего получилось. Кругло. Теперь бы еще чего-нибудь возвышенного. Из книг, что ли, переписать места про любовь? Вот у писателя Тургенева таких мест полно. Но ведь это нечестно — у других списывать. Нужны свои слова. Строгие, солдатские. Долго мучился Иван, но все же самую трудную часть письма, как ему казалось, одолел. Прочитал Иван письмо вслух дружку-солдату Ванюкову, тот похвалил, сказал, что письмо получилось «бронебойное». Посмотрел Иван серьезно в глаза другу, усомнился.

Ванюков даже обиделся:

— Ну чего ты уставился, честное гвардейское, письмо бронебойное!