Армейские будни

Чья-то рука мягко легла на плечо Жоры. Он обернулся. Перед ним стоял Гостев. Весь гнев Перадзе мигом испарился. Петя Гостев — его учитель по русскому языку. Вот уже две педели, как почти каждый вечер он занимался с ним и его товарищами. И ни разу Петя не повысил голоса. Всегда ровен и доброжелателен. Жора уже чувствует, что стал говорить по-русски свободнее.

— Ты полегче, Виктор, — в голосе Гостева упрек.

Петренко отходит. Ведь Гостев и для него, Виктора, тоже учитель, и хороший учитель: когда Гостев разбирает его промахи на вождении, Виктору начинает казаться, что Гостев наблюдал за ним не с КП танкодрома, а сидел в танке, рядом.

— И на каком вопросе ты срезался? — спрашивает Гостев Жору.

— Второй фронт — ничего не сказал.

— О втором фронте ничего не мог сказать? — поправляет Гостев.

Жора грустно кивает головой.

— Э, брат, это надо знать! Понимаешь, когда нам было очень тяжело, мы требовали у англичан и американцев начать настоящую войну с фашистами на Западе, с тыла, так сказать. Но они не торопились помочь нам. А если и «помогали», так свиной тушенкой, не бесплатно, конечно.

Почти три года бились наши с фашистами один на один. А когда увидели союзники, что мы и в одиночку справимся, когда поняли, что и без них пройдем всю Германию, вот тогда-то они зашевелились. Испугались, как бы русские не заняли всю Германию — тогда уж она вся бы на веки вечные стала мирной страной, потому что немецкий народ, став хозяином, дал бы буржуям по шапке. А английским да американским капиталистам это хуже смерти. Вот тогда-то и открыли второй фронт эти любители чужими руками жар загребать.

Немецкие фашисты с нами бились до последнего, а союзников наших пропускали почти без боя, особенно в самом конце войны.

Стоявший в стороне Виктор Петренко внимательно слушал рассказ Гостева, и ему становилось очень неловко. Ведь и он мог вот так же рассказать Жоре про этот второй фронт. И, когда Гостев ушел, он предложил Жоре:

— Завтра политзанятия, давай готовиться вместе?

И вечером в ленинской комнате они уже вдвоем водили пальцем по карте Германии, пронизанной красными стрелами сокрушительного наступления 1945 года.

Весна вступила в свои права. И, когда звучало слово «подъем», солнышко уже дежурило в окнах казармы.

Но однажды вместо этого привычного слова «подъем» раздалось резкое, как выстрел: «Тревога!» И вот уже взревели моторы боевых машин, и танки на предельной скорости рванулись к синеющей вдали полоске леса.

— «Противник» атаковал линию обороны пехоты, — передал командир роты. — Наша задача — контратаковать «противника».

Вот и лес. Танки один за другим исчезают в чаще. Виктор ведет машину по следу Гостева.

«Приготовиться к атаке», — звучит над ухом. Танки разворачиваются в боевой порядок. Слева от Виктора — машина Гостева, справа — командира части.

В воздух взвиваются три зеленые ракеты. «Атака! Атака!» — звучит в шлемофоне, и Виктор крепче сжимает рычаги. Сухая пулеметная дробь, гулкое уханье пушек доносятся до него.

Танки «противника» развернутым строем, прикрывая порядки своей пехоты, движутся на нашу линию обороны и непрерывно стреляют.

Машина содрогнулась: это начал работу Быховский.

До траншей линии обороны — считанные метры. Виктор направляет танк в узкие «ворота» прохода между траншеями, обозначенные ветками. До «вражеских» танков не больше километра. Сейчас схлестнутся две стальные лавины, и уже дело посредников решать, за кем будет победа.

Но что это такое? Танки «противника» поворачивают вспять, они не принимают «боя». А вот и разгадка. Из леса, протянувшегося подковой, километрах в трех слева от боевого строя полка один за другим вырываются «наши» танки и разворачиваются для фланговой атаки на наступающего «противника». И «противник» отходит, предпочитая не принимать «боя». Густая пелена дымовой завесы вырастает впереди идущих в контрнаступление танков. Минута, две, три — и «противник» уже не виден за черной стеной дыма.

Командир полка приказывает следовать за ним. Виктор круто разворачивает танк у самой дымовой завесы и направляет его за командирской машиной. Ему не понятна команда: ему хочется «сесть» на плечи «противнику» и преследовать его до полного «уничтожения». И только потом он узнает, что перед линией вражеской обороны полоса минных заграждений. Лишь сделав проходы в ней, можно преследовать «противника». И эти проходы будут сделаны саперами.

Командирский танк мчится вдоль нашей линии обороны к лесу. За ним — остальные танки.

Узкая полоска мелколесья уже осталась позади. Танки входят в сосняк. Звучит команда: «Занять оборону!» Машины замирают. А несколько минут спустя каждая из них, осторожно пробираясь меж деревьями, находит «свое» место в линии обороны. Теперь надо закрепиться: отрыть траншеи для экипажей и танков, замаскироваться.

В руках Виктора уже не рычаги управления, а саперная лопатка. Влажная земля податлива, и лопата входит в нее легко; рядом орудует лопатой Жора Перадзе.

— А здорово мы их! — блестя глазами, говорит Жора.