Армейские будни

Иван не удержался, спросил, что Игорь делает. Секретарь просто ответил: «Составляю список наших комсомольцев».

Иван заинтересовался, зачем столько много места отводится графе «Примечание» и зачем она.

Игорь поднял голову, сказал задумчиво:

— «Примечание», Ваня, от слова примечать. — Засмеялся, добавил: — Это, пожалуй, самая важная графа. Нужно примечать, кто из наших комсомольцев на что способен, кто к чему стремится, кому в чем нужно помочь. Улавливаешь?

Иван кивнул, хотя, прямо говоря, не совсем понял, о чем ему говорил Игорь.

А вскоре после этого памятного собрания потребовалось провести свет в новом помещении. И командир поручил это сделать Ивану. Но откуда командир знал, что Иван знает и любит электрику? Ведь сам Иван только однажды рассказал об этом Игорю Кравцеву и другим солдатам. Причем Иван забыл, когда и почему зашла об этом речь. Наверное, Игорь сказал об этом командиру. Все может быть. Иван тогда провел свет так, как, пожалуй, и в высотных домах не делают. Провода натянул в струнку, ролик к ролику подобрал. Даже сам старшина зашел, раза три выключателем пощелкал, похвалил.

Приятно, когда человека хвалят. Даже не хвалят, а правильно оценивают. Вот сейчас старший лейтенант Чекрыгин не послал в разведку какого-нибудь слабенького, а выбрал его, Ивана Николаева. Хотя Иван всего лишь служит первый год. Он только еще присматривается к другим, учится у них. Ничего, научится. Вот Игорь Кравцев легко палками работает. Кажется, вовсе на них не опирается. А только раз махнет и сразу далеко уходит. Приходится изо всех сил спешить. Даже железные наконечники палок бестолково по лыжам царапают, путаются, в снегу застревают. Ничего, лишь бы попасть в такт, а уж тогда Иван своими лыжами почти примыкает к убегающим концам лыж Игоря. Эх, автомат мешает! Жарко. Ну, а как же Игорь? У него тоже автомат! Ну, что Игорь? Ему хорошо. Он второй год служит. Втянулся. А Иван до армии никогда на лыжах не ходил. У них на Кубани с этим плохо. Снегу почти не бывает.

Но дело не только в лыжах. У Игоря есть и другое. Это другое, пожалуй, поважнее лыж.

Вот как-то Ивану разрешили уволиться в город. Вышел он тогда из ворот и слышит за спиной быстрые, четкие шаги. Подтянулся. Уж не командир ли? Обернулся, а это Игорь Кравцев.

— Какой план? — спрашивает.

— Да так, никакого.

Он сам предложил гулять вместе. Сначала решили посмотреть кинофильм «Звезда». Это про разведчиков. Потом сходить в городской музей, а если время останется, то заглянуть на каток.

Так и гуляли они вместе по городу. Игорь аккуратно приветствовал всех встречных военнослужащих, а он, Иван Николаев, тоже всех, только не рядовых солдат. Пусть, они первые приветствуют. Все-таки он не какой-нибудь повар, а разведчик. Игорь это заметил и сказал, что если встречаются военнослужащие в равных званиях, то приветствует первый тот, кто более культурен.

На главной улице попадались им стайки девушек. Смотрят на двух солдат с любопытством, улыбаются, глазами стреляют!

Игорь тогда спросил:

— А вы чего смущаетесь?

Иван смутился, ответил невпопад:

— Я не смущаюсь. Это они сами на нас смотрят и вроде как смущаются.

Игорь поддержал:

— Правильно, Ваня. Ты шагай гордо, печатай шаг. Не оглядывайся на них. Пусть они оглядываются. Дай-ка я тебе сзади хлястик поправлю.

После этого увольнения как-то незаметно они подружились. Иван плохо ходил на лыжах, Кравцев научил. Бывало, встанут на лыжи вместе: Кравцев впереди, а он, Иван, сзади. «Пошли», — командует Игорь. Иван идет. И вот пожалуйста: зима еще не кончилась, а у него, Ивана Николаева, уже есть значок ГТО второй ступени.

Когда Иван привинчивал значок на свой суконный китель, Игорь принес зеркало, заставил поглядеться. Сам радовался больше Ивана.

— Ну, солдат, вот это да!

А вечером в ленинской комнате Иван видел, как Игорь похвалил другого солдата, лучшего художника роты Федю Степаченко. Федя писал красками большую картину «Танковый бой». Игорь стоял за его спиной, так же как и все, щурил глаза на картину, отходил назад, восхищенно говорил:

— Здорово!

Ивану тогда немножко досадно стало, что Игорь может хвалить кого-то еще, а не только одного Ивана. Вроде ничего особенного нет. Танки как танки. Стреляют друг в друга. Вон на борту одного танка нарисована немецкая свастика, а на другом — красная звезда. В общем идет жаркий танковый бой.

И вдруг спокойный голос Игоря:

— Вы, товарищ Степаченко, врага изобразили со свастикой, а наш танк со звездой. Если бы этих опознавательных знаков не было, то не понять, где советский танк, а где фашистский. Здесь у вас получилась неувязочка.

— А как же без знаков? — удивился художник. — Это нереально.

— Мне думается, что надо рисовать так, чтобы по одному движению, по развороту танка было ясно, что в нем сидят смелые советские люди. — Игорь помолчал, добавил тихо: — Я не художник, но мне кажется, что это называется искусством.