Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

Философия времени Хайдеггера завязана на его времени. Поэтому его критические высказывания о времени, например, о его постоянной нехватке, относятся к его времени: «Почему у нас нет времени? Почему мы не хотим его терять? Потому что оно нам нужно, у нас есть на что его употребить. На что? На наши повседневные занятия, рабами которых мы стали уже давно. <…> В конечном счете это не-имение-времени оборачивается еще большей утратой самости, чем позволенная себе самому трата времени»⁸³. Здесь Хайдеггер взывает к «существенному в вот-бытии», которого «нельзя добиться никакой деятельностью, никакой спешкой»[56]. «Собственная» экзистенция «медленна». Хайдеггер открыто совершает поворот прочь от «модерна»⁸⁴

, который характеризуется моментальным настоящим и дискретностью. «Люди» как характерное проявление модерна воспринимают только узкую точку актуального. Поэтому они гонятся от одного настоящего к другому.

Распад времени охватывает и идентичность вот-бытия. Вот-бытие «рассеивается» «по многообразию того, что каждодневно “происходит”»⁸⁵. Оно «теряется» «в актуализации сего-дня»[57]. Тем самым оно теряет и свою собственную непрерывность. Эпоха скоростей – это эпоха «рассеяния». Так просыпается потребность «собрать себя из рассеяния и бессвязности»[58]

. Но нарративная идентичность производит лишь взаимосвязь. Хайдеггеровская же стратегия идентичности, напротив, касается обретения «исходн[ой], непотерянн[ой], взаимосвязи не требующ[ей] протяженност[и] целой экзистенции»⁸⁶, то есть «протяженно[го] устояни[я], в котором присутствие как судьба держит рождение и смерть вместе с их “между” в свою экзистенцию “включенными”»[59]. «Судьбоносно целая протяженность»[60], то есть история

– это нечто большее, чем повествование, которое учреждает взаимосвязь. Она не создаваемая нарративно картина, а пред-нарративное обрамление, которое охватывает «рождение и смерть вместе с их “между”». По эту сторону нарративного конструирования своей идентичности вот-бытие удостоверяется в самом себе. Стратегия времени и идентичности у Хайдеггера – это ответ на нарративный кризис его времени. Она формулирует идентичность, которая все еще была бы возможна в эпоху всеобщей денарративизации.

В основании «Бытия и времени» лежит обусловленная временем идея о том, что утрата исторической значимости приводит к распаду времени на ускоряющуюся последовательность изолированных событий, что в силу отсутствия гравитации или укорененности в смысле время мчится вперед без остановки и без цели. Темпоральная стратегия Хайдеггера состоит в том, чтобы вновь укоренить время, придать ему новую значимость, новую опору, снова впрячь его в ход истории, чтобы оно не рассеивалось на лишенную смысла, ускоряющуюся последовательность событий. В противовес угрозе конца истории Хайдеггер усиленно взывает к истории. Но он, конечно, знает, что сила тяжести, историческая значимость, которая вновь должна упорядочить время, не может иметь теологическую или телеологическую природу. Поэтому он прибегает к экзистенциальному понятию истории. Теперь историческая сила притяжения исходит от усиления самости. Хайдеггер связывает время, перекрещивая темпоральные горизонты на самости. История как направленное время защищает время от распада, от рассеяния на простую последовательность моментального настоящего. При этом направление дается самостью. «Постоянство самости»[61], эта сущность собственной историчности, есть длительность, которая не проходит. Она не утекает. У того, кто существует подлинно[62], время, так сказать, есть всегда. У него всегда есть время потому, что время и есть самость. Он не теряет времени, потому что он не теряет себя: «Как несобственно экзистирующий постоянно теряет время и никогда такового не “имеет”, так отличием временности собственной экзистенции оказывается то, что она в решимости никогда не теряет время и “время всегда имеет”»⁸⁷

. Нехватка времени – это, напротив, симптом неподлинного существования. Вот-бытие в своем неподлинном существовании теряет свое время, потому что оно теряет себя в мире: «Хлопотливо теряя себя на озаботившем, нерешительный теряет на нем свое время. Отсюда характерная для него речь: “У меня нет времени”»[63]. Темпоральная стратегия Хайдеггера в конечном счете состоит в том, чтобы превратить «У меня нет времени» в «У меня всегда есть время». Это стратегия длительности, попытка вернуть утраченное господство над временем, причем силами экзистенциальной мобилизации самости.