Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

Созерцательное пребывание предполагает вещи, которые длятся. Невозможно долго пребывать при быстро следующих друг за другом событиях или образах. Хайдеггеровская «вещь» как раз соответствует этому требованию. Она есть место длительности. Интересно, что Хайдеггер употребляет глагол «пребывать» (verweilen) и как транзитивный глагол в смысле «собирать». Человек может пребывать при вещах, потому что вещи пребывают длящиеся отношения мира. Транзитивное пребывание мира делает возможным нетранзитивное пребывание при вещах: «Вещь веществует. Веществуя, она пребывает землю и небо, божеств и смертных; пребывая их, вещь приводит этих четверых в их далях к взаимной близости»⁹⁶. Земля «растит и носит, питая, плодит, хранит воды и камни, растения и животных»[74]. Небо – «это путь Солнца, бег Луны, блеск звезд, времена года, свет и сумерки дня, тьма и ясность ночи, милость и неприютность погоды, череда облаков и синеющая глубь эфира»[75]. Эти вечно действующие координаты мира, которые отражаются в вещах, могут одолжить человеческому обитанию «медлительности и постепенности, с которой растет дерево»⁹⁷. Хайдеггеровская философия почвенности и родины стремится стабилизировать землю для человеческого местопребывания, которое уже давно пошатнулось или даже грозит исчезнуть навсегда.

Хайдеггеровская вещь полностью изъята из пользования и потребления. Она является местом созерцательного пребывания. Чаша служит для Хайдеггера примером вещи, которая делает возможным местопребывание (Aufenthalt) в мире. Это, конечно, не совпадение, что Хайдеггер приводит в качестве примера вещи именно чашу. Дело в том, что чаша содержит что-то (ist nämlich ein Behälter). Она удерживает свое содерж

имое (gibt seinem Inhalt einen Halt), так чтобы ничего не вытекло или не утекло. Хайдеггер использует эти особенные свойства чаши, чтобы продемонстрировать, что такое вещь вообще

⁹⁸.

Хайдеггер определяет «обитание» как «местопребывание при вещах»⁹⁹. Он также мог бы сказать: пребывание при вещах. Но для местопребывания необходимо место (Halt): «Существеннее всякого устанавливания правил, чтобы человек нашелся в истине бытия как своем местопребывании. Лишь пребыванием в этой местности дается опыт надежной уместности поведения. <…> Наш язык называет надежное место пребывания “кровом”. Бытие есть кров, который укрывает человека, его экзистирующее существо, в своей истине <…>»¹⁰⁰. Без бытия человек лишается своего места и защиты. Лишь место сдерживает (Halt verhält) также и время, создавая надежность. Без места происходит срыв времени, темпоральный прорыв дамбы. Время мчится вперед без остановки. В конечном счете ускорение объясняется утратой опоры, местопребывания, места как такового. Ускоренная последовательность кадров и событий как ход современного мира – это следствие нехватки опоры. Всеобщее ускорение жизненного мира – это лишь симптом, причина которого лежит глубже. Техники замедления или расслабления не могут остановить срыв времени. Они не устраняют его причины.

Мир по большей части, собственно, состоит из специально созданных человеком вещей или порядков. Мир Хайдеггера, напротив, всегда уже дан до всякого человеческого воздействия, то есть преддан. Это предваряющее всегда-уже составляет его фактичность. Он есть дар, ускользающий от любой человеческой хватки. Он – это мир вечных повторений. Тогда как техника модерна все больше отдаляет людей от почвы, от земли и одновременно освобождает их от ее напора, Хайдеггер настаивает на «почвенности». Хайдеггер скептически относится к любой дефактификации, к любой форме производства мира, которой человечество в конечном счете обязано своим выживанием. В противовес миру, дефактифицированному до состояния управляемого и производимого процесса, Хайдеггер взывает к «неманипулируемому» или к «тайне».

Хайдеггер вводит conservatio[76] как временну́ю стратегию, которая должна учредить длительность. Люди «послушествуют своему истоку»¹⁰¹. Но «поселяет» их только «длинная цепь истока»[77]. «Старость» является «умудренной»[78]. Поэтому Хайдеггер выступает против модерна с его съеживающимся настоящим, в котором не чтят традиций и все очень быстро устаревает. «Мудрость» покоится на непрерывности и длительности. В мире Хайдеггера господствует неизменный порядок, который следует перенимать, наследовать, повторять. Принуждению к новому противопоставляется «одно и то же».