Аромат времени. Философское эссе об искусстве созерцания

Философия позднего Хайдеггера также объята созерцательным настроением. «Проселок» – это будто бы via contemplativa. По нему никуда не ходят – на нем пребывают в созерцании. Неслучайно Хайдеггер упоминает Майстера Экхарта: «<…> широта всего, что выросло и вызрело в своем пребывании возле дороги, подает мир. В немотствовании ее речей, как говорит Эккехардт, старинный мастер в чтении и жизни, Бог впервые становится Богом»¹⁷⁶. Говоря о «старинном мастере в чтении и жизни», он указывает на необходимость опосредования vita activa и vita contemplativa. «Осмысление» или «осмысляющее мышление» Хайдеггер делает формулой, противостоящей исчисляющему мышлению как труду. В «Науке и осмыслении» он пишет: «<…> в нищете осмысления – обещание богатства, чьи сокровища светятся в блеске того бесценного, которое никогда не дает просчитать себя»¹⁷⁷

. Осмысление начинается, когда мышление приостанавливает свой труд. Лишь в момент приостановки оно вымеряет то пространство¹⁷⁸, которое предшествует «образованию»¹⁷⁹. Лишь у осмысления есть доступ к тому, что, не будучи образом и представлением, поддерживает их появление. В своей «отданности достойному вопрошания»[123] оно касается медлительного и продолжительного, ускользающего от быстрой хватки. Оно расширяет взгляд, возвышая его над наличным и под-ручным (Vor- und Zu-handene), к которому обращен труд. Там, где рука

приостанавливает свою хватку, где она медлит, ей становится доступна широта. Так, Хайдеггер говорит «о покоящейся руке, в которой сосредоточено прикасание, бесконечно далекое от всякого ощупывания»¹⁸⁰. Лишь в промедлении руке открывается неизмеримое пространство. Медлящая рука «пронесена издалека и в еще более далекую даль зовущим зовом, будучи занесена из тишины»[124]^,181. Лишь в медлящем, приостанавливающемся «шаге назад» можно воспринять «тишину», которая скрывается от линейного хода трудового процесса. Лишь «шаг назад» дает знать о ходьбе-как-таковой. Вновь и вновь Хайдеггер возвращается к этому созерцательному epoché (воздержанию): «Немецкий глагол weilen («находиться, проводить время») означает: длиться, оставаться тихим, погрузиться в себя, а именно: пребывать в покое. В одном прекрасном стихотворении Гете говорит: “Запинается скрипка, замирает [weilt] танцор”»¹⁸²

. В тот момент, когда танцор приостанавливает движение, он замечает все пространство вокруг. Эта пора промедления – предпосылка к тому, чтобы начать совсем другой танец.

«Покоящаяся рука», воздерживающаяся от насильственной хватки, бережна. Слово «беречь» восходит к средневерхненемецкому выражению «schône», которое также означает «дружелюбный». Так и созерцательное пребывание является практикой дружелюбия. Оно дает произойти и сбыться, оно одобряет, не вмешиваясь. Деятельная жизнь, в которой отсутствует всякое созерцательное измерение, не способна на дружелюбие бережности. Она выражается в ускоренном производстве и разрушении. Она расходует время. Равно и в свободное время, которое также подвергается необходимости труда, люди не могут иначе отнестись ко времени. Они уничтожают вещи и убивают время. Созерцательное пребывание дает время. Оно расширяет бытие, которое есть нечто большее, чем деятельность (Tätig-Sein). Жизнь обретает время и простор, длительность и широту, когда она возвращает себе способность к созерцанию.

Когда из жизни изгоняют всякий созерцательный элемент, она заканчивается в смертельной гиперактивности. В таком случае человек задыхается в собственных делах. Необходима ревитализация vita contemplativa

, так как она распахивает пространства для дыхания. Возможно, сам дух обязан своим возникновением избытку времени, otium, отдыху, то есть медленному дыханию. Можно было бы переосмыслить понятие Pneumas, которое означает как дыхание, так и дух. Тот, у кого сбивается дыхание, у того нет духа. За демократизацией труда должна последовать демократизация otium, чтобы первая не обернулась всеобщим рабством. Так пишет и Ницше: «Благодаря недостатку покоя наша цивилизация переходит в новое варварство. Никогда деятельные, т. е. беспокойные, не имели большего влияния, чем теперь. Поэтому к числу необходимых корректур, которым нужно подвергнуть характер человечества, принадлежит усиление в очень большой мере созерцательного элемента»¹⁸³.

Примечания

1. Friedrich Nietzsche: Also sprach Zarathustra, Kritische Gesamtausgabe, 6. Abteilung, 1. Band, Berlin 1968, S. 14. [Ницше Ф. Так говорил Заратустра // Ницше Ф. Сочинения в двух томах. Т. 2. М.: Издательство «Мысль», 1990. С. 5–237. Здесь: с. 12.]

2. Ebd., S. 89. [Там же. С. 51.]