Аспекты

– А если просто отдать его охотникам? Только предупредите их, что весь порох надо использовать в этом охотничьем сезоне. Торговцы на нас не обидятся?

– Нет, если мы купим у них патроны.

– То есть новые расходы. Что ж, узнай, как это лучше сделать.

– Будет исполнено, миледи.

– Спасибо, Рапирс.

Дворецкий поклонился – резко, будто раскрылось лезвие складного ножа, – почтительно кивнул Сильверну и вышел в боковую дверь.

– Я отдохну до ужина, – сказала Лумивеста. – Увидимся в обеденной зале. А вы, палион Сильверн, останьтесь на миниму.

– Миледи… – начал Гравен.

– Вы свободны, палион Гравен, – кивнула она.

Молодой человек замер, потом шумно выдохнул, поклонился и вышел.

Лумивеста с Сильверном остались вдвоем в большом зале.

Лумивеста встала.

– Не лучшее начало, – вздохнула она, глядя вслед Гравену, а потом повернулась к Сильверну. – Мне надо кое-что сделать. Не желаете ли сходить со мной в первый особняк?

Сильверн поклонился и пошел за ней.

Лумивеста приподняла шпалеру, за которой оказалась потайная дверь на лестницу, ведущую к верхним этажам. В сумрачный лестничный пролет свет попадал через потолочное окно, вдоль одной стены висели масляные фонари.

– Ход в Темный Покой скрыт гораздо надежнее, – пояснила она.

На верхнем этаже еще одна потайная дверь вела в просторную комнату, где висела люстра с газовыми рожками. Здесь стояли пять или шесть удобных кресел и различные столы; по периметру комнаты тянулись книжные шкафы, а у одной стены расположился внушительный стеллаж с картами, стол с настольными лампами и большая лупа на подвижном штативе.

По сравнению с усадьбой Странжа библиотека была небольшой – всего пять или шесть сотен книг. Сильверн заметил, что книжные шкафы выглядят новее, чем деревянные панели на стенах.

Лумивеста присела на корточки у ниши в углу, вытащила из кармана ключ и открыла невысокий шкафчик, где на четырех полках была расставлена небольшая коллекция книг.

– Когда мне было шесть лет, – сказала она, – наша библиотека состояла только из них. А еще здесь были карты, поэтому мы до сих пор называем эту комнату Картографической залой. Других книг в доме не было, если не считать сборников кулинарных рецептов на кухне, медицинских справочников в лекарне и сводов законов в отцовском кабинете. – Кончиками пальцев она погладила корешки. – Здесь сто двадцать три книги. Ровно сто двадцать три – один, два, три. Я их все знаю и наизусть помню, в каком порядке они стоят, так что с первого взгляда могу сказать, прикасался ли к ним посторонний. Да, сейчас я коронесса, и все здесь принадлежит мне, но в шесть лет моими были только вот эти сто двадцать три. Я первая их обнаружила и присвоила себе по праву находки. – Она взглянула на Сильверна с вызовом и неожиданной болью. – Ваш отец был профессором… Наверно, у вас было много книг.

– Да. А еще мы пользовались университетской библиотекой.

– В Аскореле… Тогда я об этом даже не мечтала. – Она снова обернулась к полкам. – Спустя год, когда я убедилась, что эти книги, кроме меня, никто не трогает, я попросила кузнеца сделать новый замок для шкафа и один-единственный ключ. Это был наш секрет. Хотя мой отец, конечно, все знал. Один, два, три. В те годы я думала, что это какое-то тайное знание. Чародейское. Я не знала никого из чародеев, кроме нашей врачевательницы. Но я боялась ее расспрашивать. Наверное, есть какое-то название для чародея, магией которого являются цифры и числа, но я запамятовала…

– Чарометр, – подсказал Сильверн. – И еще чаросчет. Это очень редкая магия. Я знаю только одного. А еще у одного способности к чарометрии пересилила магия музыки.

– А магия чисел ужасно сложная?

– Не сложная, но ужасная. Чарометрам свойственно выпадать из нашего мира, погружаясь в мир чисел и прямых линий. Для посторонних это выглядит настоящим безумием, но я затрудняюсь сказать, как это выглядит для самих чарометров.

– Могу себе представить, – призналась Лумивеста. – Всякий раз, как я пересчитывала книги, я их сортировала: сперва по цвету, потом по размеру, затем по названию – я тогда еще не знала про авторов. И всякий раз, приходя сюда, я проверяла, не трогал ли их кто-нибудь, оставалось ли их число совершенным и неизменным.

– И как?

– Конечно, оставалось. Всегда. А потом я и считать перестала, помнила все наизусть. Правда, мне было всего восемь…

– Восемь – кубическое число, – сказал Сильверн. – Два, помноженное на два, помноженное на два. Если бы вам было девять, то это был бы квадрат простого числа, тройки. Вы читали Шордрейка?

Невольно дотронувшись до синего корешка шордрейковских «Оглядок», Лумивеста процитировала:

– Средь пыльных книжных корешков и в ящичках столов, кто ищет, тот всегда найдет… – Она вытащила другой томик; Сильверн видел, что она могла сделать это с закрытыми глазами. – А вы вот это читали?

– Да. Это Шарлатенни, – кивнул он.

Лумивеста звонко рассмеялась. Сильверн вздрогнул от неожиданности: в последнее время он не слышал от нее такого искреннего смеха. Как будто…