Аспекты

– Доброго вам дня, миледи.

– И вам доброго дня, Шора.

– Спасибо, если не шутите.

– Не шучу. Хороший вы сделали ход, пустив в бой кавалерию.

– Конечно, лучше бы полная победа, – беззлобно сказала Шора. – Если бы нам удалось вас выманить, то в лесу вас ждал сюрприз. Но вы с Речен – отличная команда. Сама по себе Речен отчаянная, как и я. Странжу приходится меня сдерживать. В общем, славно поиграли.

– Может, до моего отъезда сыграем еще.

– Я не против. Только давайте без милорда Вариса, он чересчур все усложняет. Пусть игру подготовит милорд Странж, а его место займет Сильверн.

На озере к югу от усадьбы что-то сверкнуло. Лумивеста посмотрела туда и увидела сияющую золотистую линзу, будто парящий глаз, над зданием, которого там быть не могло: дворец с башенками, контрфорсами и аркбутанами, мостами и стенами с узкими бойницами. Казалось, его можно было разглядывать одновременно со всех сторон. В зал с высокими сводчатыми потолками через витражные окна падали разноцветные лучи света; потом пространство дрогнуло, завертелось, пошло рябью, то ли складываясь, то ли разворачиваясь, и перед Лумивестой возникла осыпающаяся стена, за которой виднелись стеллажи, заполненные свитками, а в воздухе кружили золотистые пылинки.

– Что это… неужели это листурельский дворец?

Не оборачиваясь, Шора сказала:

– Не знаю, миледи. Я никогда не была в столице.

– Это какое-то колдовство…

– Наверное, миледи, Агата и Варис уплыли на остров и теперь там беседуют, – сказала Шора и негромко добавила: – Знаете, миледи, это похоже на сон: как только понимаешь, что это сон, то все сразу же развеивается.

И действительно, здание исчезло, оставив по себе только дрожащее марево, будто от жары, хотя день выдался прохладным.

Лумивеста кивком попрощалась с Шорой и вернулась к усадьбе. Странж любовался садом с восточной колоннады.

– Добрый день, Лумивеста.

– И вам доброго дня, Странж.

– Агата говорит, ночь будет ясная и теплая, только ближе к полуночи похолодает. Так что пьесу-маску мы сможем поставить в саду.

– Да что вы! У меня в коронате такого не сделаешь, слишком много снега. А как у вас все это происходит?

– Ничего необычного, – ответил Странж. – Поужинаем пораньше, а потом распределим роли по жребию, и все разойдутся по своим апартаментам, где узнают, кому какая роль досталась. Вам придется подобрать соответствующий костюм, желательно повычурнее – наши горничные любят непростые задания. Потом мы все вернемся в сад, и Чтец поведает нам сегодняшнюю историю. Заранее приношу извинения, что я не принимаю участия в маскараде – меня выдает кресло, – но с удовольствием посмотрю представление.

К пяти часам вечера в обеденной зале на небольших столиках расставили яства: пироги с мясом, зеленый салат и еще одно блюдо, которого Лумивеста никогда раньше не пробовала, – холодная вермишель с пряным арахисовым соусом.

Блисс вкатил в зал тележку с горкой черных бархатных мешочков.

– Кто первый? – спросил Странж.

Гости зашептались между собой. Наконец к тележке подошел Винтерхольм, зажмурился, вытянул один из мешочков, сунул его под мышку и направился к выходу со словами:

– Увидимся, когда наших лиц не будет видно.

Один за другим гости выбирали мешочки и покидали залу.

Вернувшись в апартаменты, Лумивеста развязала бархатный мешочек. Внутри, обложенная смятой папиросной бумагой, чтобы нельзя было определить на ощупь, оказалась деревянная маска, покрытая ярко-красным лаком. Нащечные пластины и подбородочный щиток, скрепленные кожаными шнурами, были подвижными. Пустые глазницы и отвисшая челюсть придавали маске демонический вид. Лумивеста приложила маску к лицу и посмотрела в зеркало: не так страшно, напоминало какой-то церемониальный образ.

Лумивеста вызвала горничную, которая, выслушав просьбу, принесла короткий камзол из красного атласа, расшитый черными узорами, узкую юбку из черного сафьяна и высокие сапоги. Горничная помогла Лумивесте одеться и объяснила, что легче всего попасть в сад, если спуститься к выходу по южной лестнице.

В саду повсюду мерцали свечи, а вдоль тропинок и у скамеек были расставлены высокие газовые светильники. В восточной оконечности сада виднелся павильон с открытой верандой и невысокой сценой с темным задником – летний театр. В хорошую погоду представления давали под открытым небом, а в дождь зрители располагались под крышей. Сейчас на сцене стояли только табурет и пюпитр.

К воротам подошла Речен в разноцветном лоскутном наряде без рукавов и в черных сапожках на высоких тонких каблуках. На сапожках поблескивали серебряные пуговки. Маска Речен была сплетена из ярких шелковых лент; концы ленты, продетые в локоны прически, ниспадали на плечи или, завязанные тугим узлом, внахлест перекрывали ей губы. Она приобняла колонну и застыла, чуть согнув ногу в колене, неподвижная, будто мраморная нимфа. Как только Лумивеста приблизилась к ней, Речен медленно-медленно повернула голову, в упор посмотрела на Лумивесту, потом снова отвернулась и уставилась куда-то вдаль. Лумивеста взглянула было в ту сторону и пошла дальше.

– О, Алая Дама! – послышался голос Дани.