Атаку начинали танкисты

Капитан Коськин весь этот неравный поединок провел на открытой местности, под огнем противника. Рвались вражеские мины, взметывали землю снаряды, стегали степь пулеметные очереди, падали раненые и убитые батарейцы, а Коськина ничего не брало. Ему, как и другим, много не надо было, хватило бы, как говорят фронтовики, девяти граммов. Но не думал об этом храбрый артиллерийский капитан. Все его мысли и душевные порывы были сосредоточены на одном — бить врага.

Вместе с артиллеристами приготовились и мы, все кто был на НП, драться до последнего патрона и гранаты.

И вдруг фашистские танки сбавили ход, остановились и начали пятиться назад. Орудия артдивизиона под командованием капитана Коськина продолжали вести по ним огонь. К месту боя выдвигалась из нашего второго эшелона рота танков КВ. Перед этой грозной силой гитлеровцы не устояли, откатились.

Прибывший комиссар корпуса не стал собирать, строить людей, чтобы объявить благодарность капитану Коськину — не та обстановка после только что утихшего орудийного грома, — полковой комиссар обнял и расцеловал храброго противотанкиста. Обступили его и наши танкисты, пожимали ему руку, тискали его в объятиях. Всё смотрели, как на признанного героя, на капитана с пшеничным чубом. Волнующие минуты! И как они много значат, как дороги фронтовику! Пожалуй, не меньше награды, которая после соответствующего представления лишь со временем придет к нему.

Капитан Коськин со своим артиллерийским дивизионом впоследствии еще не раз сражался бок о бок с нашими танкистами, прошел вместе с нами через огонь Сталинградской битвы. В одном из последующих боев он погиб. К таким, как он, больше всего относятся слова, которыми говорят обо всех погибших воинах: «Пал смертью храбрых».

* * *

Брянский фронт в те летние жаркие дни «колыхался», как образно и довольно-таки метко характеризовали создавшееся положение штабные командиры. Если сравнить, скажем, вчерашнюю и сегодняшнюю обстановку, нанесенную на карту, то видно, что линия фронта и впрямь «колышется» — перемещается то на восток, то на запад.

В результате напористых действий, эффективных атак, предпринятых одна за другой, две наши бригады вырвались далеко вперед по направлению к Землянску. Их соседи по фронту — слева танковая, справа мотострелковая бригады — продвинуться не смогли. Гитлеровцы этим не замедлили воспользоваться и усилиями с обоих флангов стали «затягивать» широкий разрыв, образовавшийся между флангами соединений. Обходными путями и прямыми бросками сюда проникали фашистские подразделения, наскоро закреплялись. Наши машины и пешие группы пока что ходили по проходу туда и обратно, без стычек с противником, но было ясно, что гитлеровцы попытаются закрыть проход накрепко, а это уж будет для двух наших бригад не чем иным, как окружением. Не столь плотным и опасным, правда, разорвать его таранным ударом можно в любую минуту, но все же...

Генерал А. И. Лизюков, комиссар корпуса полковой комиссар Л. И. Ассоров склонились над картой. То, что происходило сейчас на направлении Землянска, предвещало дальнейшее развитие обстановки не в нашу пользу. Высшие командные инстанции тоже сосредоточили внимание на этом участке — то и дело звонил телефон прямой связи со штабом фронта.

На НП царила напряженная атмосфера. Все ждали решающего слова генерала А. И. Лизюкова, пристально вглядывавшегося в карту. Александр Ильич только недавно вернулся к своей должности комкора. Несколько раньше он был назначен командующим вновь сформированной 5-й танковой армией. Она находилась некоторое время на орловском направлении, затем ее передислоцировали на Воронежский фронт. Надо заметить, своей роли наспех сформированное объединение не сыграло. Недостаточно сколоченный штаб не сумел решить сложные оперативные вопросы. По решению Ставки армия была реорганизована. Лизюков вновь стал командовать нашим корпусом.

То, что случилось с Александром Ильичом под Землянском, произошло на моих глазах, именно в тот период, когда генерал вновь принял командование 2-м танковым корпусом.

Зазвонил телефон прямой связи.

— Товарищ генерал, — доложил связист, — на проводе командующий.

Лизюков подошел к аппарату, взял трубку — все это неторопливо и спокойно.

Штабники, находившиеся здесь же, разом притихли, кое-кто даже дыхание затаил. Нам было известно, что фронтом с недавнего времени командует генерал-полковник К. К. Рокоссовский, в то время уже видный советский военачальник.

По всему тому, что говорил А. И. Лизюков, то с официальной четкостью, то с доверительной теплотой, можно было представить и содержание диалога и догадаться, что оба его участника — давние товарищи, возможно, близкие друзья.

— Докладываю о положении вырвавшихся вперед бригад, товарищ командующий... — говорил вначале Лизюков.

После нескольких вопросов и ответов уже так: — Все от меня зависящее сделаю, Константин Константинович. Я же понимаю. Спасибо за совет. А перед тем, как положить трубку, опять:

— Товарищ командующий фронтом, все будет выполнено!