Атаку начинали танкисты

После разговора А. И. Лизюков присел в сторонке, задумался. Встал с выражением решимости на лице, приказал связать его по радио с командиром 26-й бригады. Слушая доклад, комкор все больше мрачнел.

— Что ты петляешь, Бурдов! — зашумел он, раздраженный чем-то. — Я догадываюсь... Я знаю, что у вас там происходит. Вот приеду сейчас, сам посмотрю и разберусь... Ивановский, остаетесь здесь, — приказал генерал мне. — Следите за обстановкой и держите связь. Скоро на НП прибудет начальник штаба.

— Есть, товарищ генерал.

А. И. Лизюков сел в танк, и машина на большой скорости пошла вперед.

Решил побывать на месте и комиссар корпуса полковой комиссар Л. И. Ассоров, тоже на танке КВ.

Смотрел я вслед двум удалявшимся мощным машинам и почему-то ощущал на душе необъяснимую тревогу.

Наши разведчики видели, как оба танка, двигавшиеся рассредоточение, вошли в разрыв, теперь уже контролируемый противником.

С танком генерала периодически поддерживалась радиосвязь. Но вдруг она пропала. На долгие и настойчивые запросы наших радистов — ни слова.

Заволновались мы на НП. Наступил вечер. Начштаба доложил по телефону о случившемся лично генерал-полковнику К. К. Рокоссовскому. Я предложил немедленно организовать поиск и, получив «добро», быстро снарядил на задание две группы пеших разведчиков. Они ушли в ночь.

Нашим бригадам, действовавшим под Землянском в окружении, было приказано с рассветом нанести удар с тыла по подразделениям противника, закрепившимся в создавшемся разрыве. Танки предприняли энергичный маневр, с ходу прорвали наспех сооруженную вражескую оборону уже в обратном направлении. Вместе с танковой бригадой вернулась одна разведгруппа, которая еще ночью вышла в ее расположение. Танка генерала и вообще каких-либо следов разведчики не обнаружили. Вторая разведгруппа не подавала о себе никаких известий в течение суток. Наконец вернулась. Разведчики принесли планшетку с картой и вещевую книжку А. И. Лизюкова. Доложили, что обшарили местность метр за метром — потому и были в поиске так долго, — ничего больше, что могло бы хоть как-то прояснить случившееся, не обнаружили. А танк видели: подбитый, обгоревший, но следов экипажа никаких. Планшетка и вещкнижка, кстати, были найдены далеко от того места, где стоял сожженный танк.

Выводы по этим сведениям делать было трудно.

Одна за другой вели поиск еще две группы наших разведчиков. Искали долго, настойчиво, но больше никаких следов не обнаружили. Разведчики возвращались в подавленном настроении, у нас оно было не лучше. В гибели генерала мы больше не сомневались.

Много лет спустя было документально подтверждено, что именно вблизи деревни Медвежье погиб Герой Советского Союза генерал-майор Александр Ильич Лизюков. Нашелся и свидетель, помогший расшифровать этот трагический случай войны. Когда КВ был поврежден, генерал А. И. Лизюков вместе с экипажем покинул танк и был убит осколком разорвавшегося вблизи снаряда. Одетого в комбинезон без погон, в солдатских сапогах, с обезображенным лицом, его не опознали и похоронили вместе с другими найденными на поле боя солдатами в братской могиле.

В Гомеле есть улица имени Братьев Лизюковых. В трудовой, патриотической семье, жившей в этом белорусском городе, были воспитаны три отважных воина. Генерал-майор Александр Ильич Лизюков стал Героем Советского Союза в начале войны. Этого высокого звания был удостоен и полковник Петр Ильич Лизюков, командир истребительной противотанковой бригады, тоже павший смертью храбрых. Отдал жизнь за Родину и третий брат — Евгений Ильич Лизюков, командовавший отрядом Минского партизанского соединения. Люди свято чтят их имена.

* * *

В ходе июльских боев, затяжных, изнурительных и не всегда результативных, требовалось искать пути и способы разгрома противника, анализировать, принимать меры, чтобы улучшить организацию боевых действий.

Одним из выводов старших начальников был тот, что перед наступлением мы слабо подавляем огневые точки противника. В частях танкового корпуса тех времен и средств особых не было для такого надежного подавления, но на это скидки не делалось. Не принималось во внимание и то, что времени на подготовку к наступательным действиям нам отводили крайне мало. Очень слабой была поддержка боевых действий бригад нашей авиацией и их прикрытие от ударов авиации противника.