Ататюрк. Особое предназначение

А теперь она в руках предателей, распятая, словно мессия, израненная и страдающая.

Бурса не была достаточно укреплена, она не была вооружена».

И это уже даже не камень, а увесистый былыжник в огород Кемаля и его генералов.

Когда после двух недель пребывания на на фронте, депутаты набросились на него с новыми обвинениями.

Они критиковали армию и ее командиров, предлагали судить командиров, сбежавших перед наступлением врага.

— Депутаты оппозиции, — вспоминал позже Кемаль, — сильно развивали пропаганду, утверждая, что армия деморализована и неспособна к военным действиям и что всякие расчеты на победу при подобных мрачных обстоятельствах окончатся катастрофой. Правда, обратное действие такой пропаганды являлось для нас выгодным. Оно вводило в заблуждение неприятеля по поводу действительных целей наших военных операций, которые я тщательно скрывал, но все же эта враждебная пропаганда начала неблагоприятно действовать даже на лиц вполне убежденных в правильности нашей точки зрения и наиболее близких, вызывая в них известную неуверенность…

В конце концов, депутаты договорились до того, что надо организовать добровольные отряды из депутатов и также отправлять на фронт больше офицеров.

Возмутило их и то, что в столь грозное время, когда каждый человек был на счету, у офицеров имелись ординарцы.

Кемаль снова и снова поднимался на трибуну.

К возмущению депутатов он и не думал оправдываться.

— Да, — говорил он, — это я приказал оставить Бурсу. С точки зрения военного, важно не цепляться за какое-то место, а добиться результата. Важнее не Бурса, а освобождение страны…

Более того, он сам начал критиковать депутатов.

— Возьмите себя в руки! — призывал он. — В столь тяжелое время нельзя быть такими сентиментальными!

Это действовало, и не случайно Халиде Эдип так описывала отношения между Кемалем и парламентариями: «Кемаль мог пользоваться Национальным собранием по своему усмотрению».

На самом деле это было не совсем так, и крови депутаты попртили Кемалю немало крови, затевая бесконечные дискуссии и споры по каждому поводу.

— Создавать новые подразделения, — продолжал наступать Кемаль, — состоящие только из офицеров? Это не имеет никакого смысла и не существует ни в одной стране мира, возможно, за исключением большевиков. Обучение офицеров — процесс, и было бы несправедливо позволить их уничтожать…

А вот с ординарцами, заявил он, надо, действительно кончать.

— Пусть офицеры платят своим ординарцам, — предложил он. — Если же они не хотят доверять им свои семьи, пусть делают всё, чтобы отправить на фронт снаряжение для ординарцев…

И они отправляли…

Положение осложнялось и ситуацией на восточных границах.

19 июня Армения направила пограничные войска в Ольтинский округ, который формально не принадлежал Турции, но находился под фактическим контролем мусульманских полевых командиров (в основном курдских) и подразделений турецкой армии, остающихся здесь в нарушение условий Мудросского перемирия.

К 22 июня армяне взяли под свой контроль большую часть территории округа, включая города Ольты и Пеняк.

С точки зрения турецких националистов, речь шла о вторжении армянских войск на территорию Турции.

От полномасштабного военного конфликта стороны удерживала позиция руководства Советской России, считавшего войну Турции против Армении нежелательной и выразившего готовность к посредничеству.

Коридор, по которому большевистская помощь должна была предоставляться кемалистам, проходил по армянским территориям Карабаха, Нахиджевана и Зангезура, которые находились под армянским контролем, пресекая, таким образом, продвижение большевистских сил через этот коридор.

В июне 1920 года советские и кемалисткие войска вышли на границы Нахичевани, и турки предложили командующему 11-ой армией Левандовскому совместными усилиями захватить Нахичевань и Зангезур.

Ожидая распоряжений из Москвы, тот попросил подождать.

2 июля шедшая из Еревана на Нахичевань группировка армянских войск под командованием генерала Багдасарова натолкнулась на 9-тысячный корпус турецкой армии под командованием Джавид-бея, осуществивший марш-бросок в районы Нахичевани, Джульфы и Ордубада.

Как мы уже отмечали, с началом пограничных столкновений, в которых принимали участие с обеих сторон части регулярных войск, кемалистское правительство Турции и Армения фактически находились в состоянии войны.

7 июля кемалистское правительство направило ноту армянскому правительству, в которой, ссылаясь на Брест-Литовский и Батумский договоры, потребовало вывести войска с турецкой территории за пределы границы, установленной данными договорами.

Не получив ответа, турки решили воевать.

8 июля Серго Орджоникидзе получил телеграмму от Сталина с требованием прекратить лавировать в армяно-азербайджанском конфликте по спорным территориям и определенно поддержать Азербайджан с Турцией.

В конце телеграммы было сообщено, что это решение согласовано с Лениным.

Для налаживания взаимодействия представители Баязетской дивизии 7 июля прибыли в полевой штаб 20-й дивизии Красной армии.