Ататюрк. Особое предназначение

Бекир Сами настаивал на необходимости немедленного военного похода против Армении.

Однако, к огромному удивлению турцкой делегации, Чичерин вынес на обсуждение вопрос о передаче армянам турецких вилайетов Ван, Муш, Битлис.

Турецкая делегация выразила решительный протест, заявив, что подобная политика ничем не отличается от намерений Антанты расчленить Турцию.

Не договорившись с Г. Чичериным, Бекир Сами попросил организовать ему встречу с председателем СНК РСФСР В. И. Лениным.

14 августа турецкая делегация встретилась с В. Лениным.

Лидер большевиков признал ошибочность заключенного с Арменией договора.

— Мы, — сказал он, — поняли, что подписав этот договор, допустили ошибку, постараемся исправить свою оплошность. Если мы не исправим, вы исправите…

Особенно странной выглядит последняя фраза Ленина.

«Если мы не исправим, вы исправите…»

Что это, если не призыв продолжать войну с Арменией?

Да и все его поведение выглядит неискренним, каковым оно, впрочем, было всегда.

И далеко не случайно хорошо знвший Ленина Г. В. Плеханов говорил о том, что с «господином Ульяновым надо договариваиться по любмоу повросу в присутствии нотариуса».

Можно подумать, что инициатором перемирия с Арменией являлся не он.

И, конечно, он играл.

«Да, сожалею, да, не надо было подписывать…»

Но что это меняло?

Наступления, на которое так надеялись турки, не последовало.

Затем Ленин сообщил турецким делегатам о скорой советизации Армении и Грузии.

Надо полагать, что после столь многообещающего замечания Ленина, турки шли на очередную встречу с Чичереным 24 августа с великой надеждой на скорейшее подписание договора и продолжение войны с Арменией.

Особенно, если учесть то, что 17 августа представители Наркомата иностранных дел Е. Адамов и А. Сабанин по итогам недельных переговоров с турецкой делегацией, в качестве первого шага подготовили проект русско-турецкого договора из 8 пунктов.

Но не тут-то было…

Едва поздоровавшись, Чичерин снова заговорил о передачи Вана, Муша и Битлиса армянам.

Только теперь это был самый настоящий ультиматум, который поставил отношения между Советской Россией и Турцией на грань разрыва.

В переговорах был объяволен перерыв, и Юсуф Кемаль отправился с предложениями Чичерина в Анкару.

Возникает естественный вопрос о том, зачем это было надо большевикам.

Ведь лучшего повода для разрыва отношений большевики вряд ли смогли бы найти даже при всем желании.

Или им было неизвестно, что турецкое национальное движение возникло против попыток создания Великой Армении и Понтийского греческого королевства.

— Наша страна — говорил Кемаль, — находится между двух опасностей — греческой опасностью и армянской опасностью. Национальное движение возникло в целях спасения нашей любимой родины и нашей нации от опасности расчленения и принесения в жертву намерениям греков и армян…

Ни для кого не было секретом и то, что принятый в янавре двадцатого года Национальный обет, обобщая постановления Эрзерумского и Сиваского конгрессов, был по своей сути клятвой турок сохранить свою территорию и не допустить на ней создания никаких независимых республик.

«Мы, — говорилось в одном из параграфе резолюции конгресса в Сиваасе, — постановляем всеми своими силами до последней капли крови защищать совместно свою родину от всяких вторжений и в особенности от поползновений создать на ее территории греческое или армянское государство».

«Да упасет нас Аллах от того, — говорилось в другом параграфе, — чтобы нам под давлением иностранных государств не пришлось уступить хотя бы пядь нашей родины, так как это означало бы приближение ее раздела».

«Кемаль, — писал по этому поводу французский историк Поль дю Веу, — призывал турок к национальной священной войне для спасения родины от греков и армян».

Надо полагать, что Чичерин знал о настроениях турок и, тем не менее, ударил их по самому больному месту.

Складывается такое впечатление, что большевики вдруг опомнились и решили сделать все возможеное, дабы не подписывать договор.

Что могло быть на самом деле?

Как полагают некоторые историки, некоторую смуту в переговоры внес и якобы враждебно относившийся к ним Бекир Сами.

В своих докладах Кемалю он, якобы, дезориентировал турецкое правительство, предвзято освещал ход переговоров в Москве, что затрудняло подписание договора.

Остается только узнать, каким образом он это делал, если прямой связи с Анкарой у него не было?

И почему, если Сами был врагом Кемаля, он не согласился на предложения Москвы?

Не могло не вызвать изумления для хоть сколько-нибудь знавших большевиков и их столь трогательная забота о дашнакской буржуазной Армении.

Тех самых большевиков, которые в Бресте отдали треть своей территории побежденной Германии.

Тогда зачем?

Надо полагать, только затем, чтобы потом получить все эти территории самим после советизации Армении, о которой Ленин говорил турецким делегатам.

Вполне возможно, что он сказал это для того, чтобы успокоить их возможностью свободной поставки оружия через Армению в Турцию.

Одно дело получить эти земли сейчас, и совсем другое потребовать их у Турции после советизации Армении.