Ататюрк. Особое предназначение

Кемаль прекрасно понимал, что «дисциплина является первоосновой всякого развития и укрепления армии».

Да и как можно было воевать с людьми, которые в любой момент могли не выполнить приказ?

Тем не менее, он еще раз встретился с Этхемом и предложил ему стать военным атташе в Москве.

Черкес отказался.

Окончательный разрыв произошел в начале декабря на вокзале Эскишехира, куда Кемаль вызвал Этхема якобы на переговоры.

Прибыв туда из Анкары вместе Исметом, Решитом, братом Этхема и депутатом Национального собрания, и еще несколькими важными персонами, Кемаль спросил:

— А где же Этхем?

— В настоящий момент, — ответил Решит, — он со своими отрядами…

Этхем, предчувствуя ловушку, не поехал на встречу.

Взбешенный Кемаль заявил:

— До сих пор мы встречались с вами как старые друзья, чтобы откровенно обсуждать наши проблемы. С этого момента наша дружба умерла. Перед вами председатель правительства и Великого национального собрания Турции!

Понимая, что время безнаказанности кончилось, Решат смущенно пожал плечами.

На закрытом заседании 29 и 30 декабря Кемаль обвинил Этхема и его братьев в неповиновении правительству и Национальному собранию.

Затем он сумел убедить депутатов в том, что сможет урегулировать вопрос без кровопролития.

Депутатаы согласились.

Что же касается «Зелёной армии», то Кемалю удалось добиться в конце двадцатого года её самороспуска.

Это в значительной степени облегчило анкарскому правительству задачу подчинения боевых партизанских групп и реорганизации их в регулярныечасти.

К началу 1921года в регулярной армии насчитывалось уже 90 тысяч человек.

И теперь Кемаль имел полное право сказать:

— Я сделал все возможное для воссоздания и укрепления нашей турецкой армии…

Глава XVI

6 января 1921 года греки предприняли новое наступление.

В тот же день не решившийся испытывать судьбу дальше Этхем подписал с греками соглашение о прекращении огня и перешел в их лагерь вместе с тремястами соратниками.

Окончательно он исчез 10 января.

В этот же день в окрестностях Эскишехира примерно пятнадцать тысяч греков столкнулись с восемью тысячами турок под командованием Исмета в местности под названием Инёню.

Турки одержали победу, которая была далеко не шедевром стратегии, но явилась глотком свежего воздуха, столь необходимого молодой регулярной армии.

«Важная победа националистов», ликовала газета «Исламские новости», и Анкара праздновала свою первую большую победу в течение нескольких дней.

Город утопал в турецких флагах, пели ходжи и гремели военные оркестры.

За Инёню Исмет получил звезды генерала и регулярную армию.

24 января 1921 года Кемаль приговорил Этхема к смертной казни.

Так бесславно завершилась эпопея Этхема.

И к великому сожалению тех романтиков, которые все еще желали видеть в нем предводителя народной борьбы, Кемаль покончил с партизанщиной и начал строительство новой армии.

Вряд ли ему было известно выражение Ленина о том, что всякая революция только тогда чего-нибудь стоит, когда может себя защищать.

Но в том, что это было действительно так, он не сомневался.

Этхем оставался в Анатолии до 1922 года.

Он позволит грекам использовать его былую славу и повсюду заявлял, что Кемаль «хотел продолжать войну, преследуя собственные амбиции, а он сам был не в состоянии сопротивляться ни минуты греческой контратаке».

Но это уже был глас вопиющего в пустыне…

Говоря откровенно, никакого ожесточенного сражения под Иненю не было.

Тем не менее, Кемаль выжал из своей первой победы все возможное и постарался убедить нацию в том, что она способна решать любые задачи.

И далеко не случайно сразу же после победы меджлис принял новую конституцию в виде «Закона об основных организациях» и объявил единственным представителем нации Великое национальное собрание Турции.

Конституция закрепила частную собственность, неприкосновенность личности и капитала как священный закон новой Турции.

По настоянию Кемаля о султане в ней не было сказано ни слова, и он как бы само собою исключался из управления государством.

Избранный президентом собрания и главою правительства Кемаль, посадив в кресло премьер-министра анкарского правительства преданного ему Февзи, сделал очередной шаг к абсолютной власти.

Одним из первых актов новой власти стала отмена всех договоров, распоряжений и обязательств султанского правительства, подписанных им после 16 марта 1920 года.

И все же ни о каком политическом единстве пока не могло быть и речи.

В течение всего года после создания меджелиса, под маской единодушного патриотизма, Великое национальное собрание разваливалось из-за политического соперничества.

Кязым Карабекир был озабочен «опасностью эволюции султаната и халифата в республику».

Кемаль его успокоил:

— Султан останется, также как и халиф, во главе Турции. Что же касается вопроса о правах правителя в сравнении с правами народа в национальном государстве, то пока мы еще не приняли окончательного решения…

Однако его продолали критиковать за недопустимую «концентрацию власти в одних руках».

Дело кончилось тем, что религиозный деятель из Эрзурума создал «Общество по защите прав и святых мест».