Ататюрк. Особое предназначение

Создание этого духовного общества, симпатизирующего султану, было встречено Кемалем с обеспокоенностью.

Его реакция была мгновенной, и уже через месяц Кемаль создал весной 1921 года «Общество по защите прав Анатолии и Румелии».

После того как анатолийские большевики и Этхем были выведены из игры Кемаль занялся установлением порядка.

В те праздничные для националистов дни украшенная флагами Анкара представляла собой яркий контраст со столицей.

Жизнь в Стамбуле ухудшалась с каждым днем, а прибытие в город ста пятидесяти тысяч русских, ставших жертвами поражения Врангеля, сделала ее еще более тяжелой.

И теперь многие с сожалением вспоминали даже о времени, когда у власти были юнионисты.

Правительство теряло одну позицию за другной, и вместо Ферит-паши военные коменданты союзников в назначили великим визирем старого Тевфик-пашу.

Вслед за ним на политической сцене появился и старый знакомый Кемаля Иззет-паша, ставший военным министром

Робек и Дефранс уговорили его вместе с другним министром Салихом-пашой поехать к Кемалю и убедить его присоединиться к ним для борьбы с большевиками.

Они встретились с Кемалем Биледжике.

— Я, — холодно сказал он, — президент Великого национального собрания Турции и его правительства, — заявил он не ожидавшему ничего подобного генералу, — и мне хотелось бы знать, с кем я имею честь говорить?

Изумленные чиновники не знали, что отвечать.

Затем пришедший в себя Иззет заговорил о большевистской угрозе и необходимости установить мир со Стамбулом.

Кемаль оборвал его:

— Англичане вас обманывают. Вы наивны, и во всем, что вы мне сказали, я не нахожу никакого конкретного предложения. Что же касается правительства Стамбула, то оно для нас не существует!

Помолчав, он повернулся к хранившему молчание Салиху.

— А вы, паша, — произнес он, — ответственны за исчезновение османского парламента, так как мы поверили тому, что вы говорили нам в Амасье…

Униженные посланцы Стамбула молчали.

Да и о чем говорить, если их миссия провалилась, даже, по сути дела, не начавшись?

Тем не менее, они отправились в Анкару вместе с Кемалем, который хотел показать им реальную ситуацию.

И лучше бы этого не делали!

Буквально на следующий день агентство «Национальный суверенитет» выступило с убившим министров заявлением.

«Прибывшая делегация, — заявило оно, — состоит из патриотов, находившихся под давлением и тиранией англичан, не дававших им ступить на священную землю Анатолии.

Они использовали в качестве предлога переговоры с правительством Анкары и покинули Стамбул, чтобы сотрудничать с нами на благо и процветание нашей родины.

Они официально заявили, что присоединяются к анатолийскому движению».

Согласно официальному коммюнике Иззет добавил:

— Мы прибыли, чтобы защищать с нашим народом священную землю и сражаться с нашими общими врагами!

Конечно, это была ложь, и позже автор этого коммюнике, скажет, что Иззет и Салих «хотели вернуться в Стамбул».

Но тогда эта ложь сыграла.

Министры султанского правительства бежали из столицы и объединились с анатолийскими братьями.

Более того, эти «братья» присутствовали в меджелисе 20 января при голосовании за основной закон — конституцию.

Отныне у националистов есть своя конституция!

В течение шести месяцев Кемаль и его сторонники сражались против правых и левых экстремистов.

Первым Кемаль навязал принцип национального суверенитета и отсутствие какого-либо упоминания о султане-халифе.

Единственную уступку, сделанная им, касалась «религиозных убеждений» должны будут учитываться в работе парламентариев в той же степени, что и юридические принципы.

Кемаль был готов убрать султана, но еще не решался трогать халифа.

С левыми экстремистами Кемаль обошелся не лучше.

Он лично вмешался, чтобы исключить пропорциональное представительство, так как «оно увеличило бы число депутатов», что осложнило бы работу Национального собрания.

В самом деле, военные училища не специализировались в конституционном праве.

Итак, конституция, принятая Национальным собранием, всего через девять месяцев после его появления, свидетельствовала об известной зрелости режима националистов.

В те дни Кемаль устроил и свою личную жизнь, и в его доме появилась уже знакомая нам родственница его отчима. двадцатилетняя Фикрие.

Это была очень красивая девшука с огромными глазами и вьющимися волосами.

Сказать, что она любила Кемаля, значит, не сказать ничего.

Она была восточной женщиной в лучшем понимании этого выражения и посвятила свою, увы, недолгую жизнь, служению Кемалю…

В начале февраля начался очередной этап в переговорах с Москвой, куда на подписание договора отправилась делегация во главе с министром экномики Юсуфом Кемалем.

И начался он, надо заметить, вовремя.

25 января 1921 года Верховный совет Антанты пригласил на открывавшуюся 21 февраля в Лондоне конференцию делегации от законного султанского правительства и от анкарского Великого национального собрания Турции.

«Первый шаг сделан» — такими заголовками отреагировала на это событие пресса националистов, имея в виду признание Западом кемалистского правительства.