Ататюрк. Особое предназначение

В греческом лагере всё спокойно; система защиты греков образует подкову, открытую на запад.

Девять дивизий, около 150 тысяч бойцов, защищены системой траншей, надежность которых была недавно проверена английскими военными советниками.

Накануне наступления Кемаль вместе с Исметом и Февзи проверил те участки, через которые был намечен прорыв.

— Армия, — сказал он, — которая сражается только за удержание своих позиций, обречена на поражение. Такая армия, вынужденная бездействовать, прикованная к своим позициям и имеющая в перспективе лишь поражение, не сможет, в конечном счете, отстоять даже эти позиции…

А раз так…

26 августа в 5.30 утра тишину взорвала турецкая артиллерия, разбудив совершенно изумленных греков.

Через четыре часа, когда в атаку пошли пехота и турецкая кавалерия, греческая армия всё еще не могла понять, что произошло.

События развивались стремительно.

Греки отступили ко второй линии обороны, которая тоже считалась неприступной.

Битва при Думлупынаре завершилась 30 августа: пять греческих дивизий попали в окружение, глубокой ночью некоторые несчастные пытались бежать и укрыться на горных пастбищах.

Но стоило только турецкой пехоте пойти на штурм господствующей высоты около горы Коджатепе, как пришедшие в себя греки принялись оказывать упорнейшее сопротивление.

Ожесточенные бои продолжались до вечера, но турки так и не смогли прорвать греческую оборону.

Кемаль нервничал и злился, и после того, как Пятьдесят седьмая дивизия не выполнила его приказ и не завладела важной высотой Чигильтепе, он в жесткой форме потребовал от ее командира полковника Решата взять ее в течение получаса.

Решат обещал, а час спустя Кемаль прочитал адресованную ему записку.

«Я не сдержал данное вам слово, — писал полковник, — и поэтому ухожу из жизни…»

— Я, — говорил позже Кемаль, — никогда не одобрял поступок Решата и всегда считал подобное поведение недопустимым. Но я не могу не сказать о той высочайшей ответственности, с какой наши офицеры и солдаты подходили к исполнению своего долга!

Только на следующий день турки сумели прорвать оборону и захватили важную высоту Эркментепе, а кавалеристы Фахреттина пронеслись по греческому тылу словно смерч, сея панику и смерть.

И все же о победе говорить было рано, греки продолжали защищать небольшой городишко Думлупынар.

Через него проходила дорога на Измир, по которой они намеревались в случае неудачи отводить свои войска.

Завязалась отчаянная битва, и 30 августа в решающем сражении турки нанесли греческой армии сокрушительное поражение.

Они уничтожили почти половину ее солдат и захватили в плен главный штаб.

«Греки, — описывал встречу со своими врагами Исмет, — выглядели изможденными, с бледными и трясущимися губами.

Я предложил им чаю, но они не могли даже держать чашки в руках!

Я заметил, что они сражались, как и подобает настоящим солдатам, но счастье было на нашей стороне!

Затем я представил их появившемуся в штабе Ататюрку…»

Кемаль повел себя как истинный джентльмен.

Он предложил кофе и сигареты и попытался хоть как-то успокоить своих недавних противников, но те оставались безутешными.

В тот же день Исмет издал приказ, в котором назвал битву при Думлупынаре «битвой главнокомандующих», многие командиры были награждены.

Исмет и командующий Первой армией Нуреттин получили звание генерал-майоров.

Однако последний отказался на пути в Измир видеть рядом с собою Вторую армию, и недовольный таким поведением Кемаль в довольно жесткой форме указал командующему на его место.

Да, он не часто появлялся во главе армии, но, тем не менее, все должны были знать, кто в ней настоящий хозяин.

И по сей день историки приводят разные причины, по которым греческая армия, которая превосходила турецкую по всем показателям и была двое больше, потерпела столь сокрушительное поражение.

Но лучше самого Кемаля этого не сделал никто.

— В истории, говорил он по этому поводу, — были примеры того, как армии честно, героически защищали целую страну против превосходных сил противника, пять за пядью, до последнего куска земли, и вообще защищали себя, несмотря ни на что. Турецкая армия — армия этой закваски. Не было примеров в истории и такого, чтобы какой-либо фронт не был прорван или не мог быть прорван…

1 сентября Кемаль отдал свой самый знаменитый приказ.

«Солдаты, — писал он в своем обращении к армии, — ваша главная цель — Средиземное море!

Вперед!»

И солдаты быстро продвигались к этой цели, продолжая гнать перед собой беспорядочно отступавшую греческую армию.

В плен попал сам генерал Трикупис.

З сентября в Ушаке с ним встретился Кемаль.

Он вел себя в высшей степени по-джентльменски.

Пожав руки противникам, он предложил кофе и сигареты.

Исмет и Февзи пожать руки своим врагам отказались.

Трикупис не скрывал своего отчаяния.

— Успокойтесь, — с некоторой иронией сказал ему Кемаль. — История знает немало великих военачальников, оказавшихся в плену…

Однако Трикупис безутешен.

— Я, — вдруг заявил он, — должен покончить с собой!

Кемаль подавил усмешку.

Он хорошо знал: те, кто хотел покончить с собой, делали это молча.