Ататюрк. Особое предназначение

В своем страстном почитании халифа тот подарил ему прекрасного арабского скакуна и буквально рассыпался в уверениях в своей преданности, за что и был сразу же заменен мужем Халиде Эдип и вице-спикером парламента доктором Аднаном.

И хотя он оставался командующим вооруженными силами во Фракии и продолжал появляться за столом Кемаля, к высшей власти он не будет допущен уже никогда.

Победа над греками в сентябре 1922 года укрепила позиции Кемаля.

Но он продолжал конфликтовать с иттихадистами по таким вопросам, как отказ Кемаля и других военачальников оставить свои политические посты после ликвидации военной угрозы, поспешность с подписанием Муданийского перемирия, несмотря на то, что не освобождены Фракия и Стамбул, намерение Кемаля объявить республику и желание Кемаля сделать столицей Турции Анкару.

Разошлись их мнения и относительно главы турецкой делегации в Лозанне.

По мнению оппозиционных депутатов анкарского парламента, объединенную делегацию должен был возглавить бывший морской министр младотурецкого правительства Рауф-бей.

Кемаль предложил председателем турецкой делегации назначить своего боевого соратника, командующего Западным фронтом Исмета-пашу.

Сразу началась яростная полемика.

Возмутился и желавший возглавить делегацию Карабекир.

Не желая терять времени, Кемаль пошел обходным путем.

Кемалю удалось уломать упрямого генерала, и тот, скрепя сердце, дал свое согласие.

Затем он пригласил к себе Юсуфа Кемаля и сообщил ему, что как никто другой понимает его желание уйти в отставку и рекомендовать на освобождавшийся пост Исмета.

Еще минуту назад не помышлявший ни о какой отставке министр и не подумал возмущаться, и поворчавшее собрание утвердило Исмета в обоих ипостасях.

Да и как не утвердить, если Исмет назначался с «благословения» таких видных в стране людей, как Карабекир и Юусуф Кемаль?

Кемаль был доволен, поскольку не сомневался в том, что, в отличие от Бекира Сами, Исмет будет исполнять его волю.

В Лозанне ему предстояло иметь дело с весьма пестрой и в то же время воинствующей армией политиков, и он был обязан победить ее.

Что-что, а база у него была.

Прошедшие годы закалили его, дали бесценный опыт политической борьбы, и он был готов к любой схватке, какими бы недозволенными приемами она ни велась.

Да и не было в политике никаких недозволенных приемов, были только цели и попутчики, временно становившиеся друзьями, — и ничего больше.

Ликвидация султаната 1 ноября 1922 года обеспокоила не только консерваторов в меджлисе, но и многих других.

Особенно сильно это беспокойство было в Стамбуле, где значительную часть населения составляли государственные служащие султанского режима.

Они опасались, что такое решение нанесет ущерб их материальному положению.

Нападки на Кемаля усилились.

В своем стремлении отделаться от Кемаля 2 декабря 1922 года три депутата «Второй группы» предложили внести изменения в Положение о выборах и лишить права быть избранным в депутаты тех, кто не принадлежал по рождению к населению, живущему в пределах нынешней Турции.

А так как сам Кемаль родился в уже не входивших в состав новой Турции Салониках и не проживал пять лет на одном месте, он автоматически лишался права быть депутатом.

И некоторые доброхоты сразу же посоветовали ему «уйти в отставку в собственных интересах и в интересах страны».

Но не тут-то было, и Кемаль дал достойный отпор провокаторам.

— Да, — гневно блестя глазами, восклицал он, — я родился в принадлежащих теперь Греции Салониках, но, видит Бог, в этом нет моей вины. И в то время, когда предавшие интересы страны люди оставили мой родной город, я сражался на Дарданеллах, на Кавказе и в Африке. Я мог бы понять желание моих зарубежных врагов изолировать меня от политической жизни страны, но я не мог даже представить, что с подобным предложением выступят депутаты собрания! И я хочу спросить этих господ: кто дал им право лишать меня моих гражданских прав? С этой трибуны я обращаюсь с этим вопросом к высокому собранию, к населению избирательных округов, ко всей нации и требую ответа!

Ответа Кемаль так и не получил, и предложенный оппозицией проект не прошел даже предварительного чтения.

Он получил множество телеграмм с мест с просьбой проявлять «больше решительности» по отношению к меджлису.

Оно и понятно!

Ведь сидевшие там люди замахнулись на честь и славу Турции, ее непобедимого Гази!

В одной из центральных газет появилась статья известного журналиста Юнуса Нади, который критично отзывался о нежелании некоторых депутатов видеть свет в конце тоннеля.

Как бы, между прочим, он предупреждал их о том, что нация «не потерпит предательства» и не остановится ни перед чем.

Но оппозиция не утихала, и особенно усердствовала Вторая группа.

Пожелавшие поставить во главе меджлиса халифа клерикалы основательно мутили и без того мутную воду.

Поднимал голову так до конца и недобитый «Единение и прогресс», который не только возобновил свою деятельность в Стамбуле, но и получил на муниципальных выборах большинство голосов.

Не прекращал свою тайную деятельность и уже упомянутый Каракол.