Ататюрк. Особое предназначение

Управляющий докладывал о царящей панике среди партийцев, о нарастающем недовольстве народа режимом и о возможности заговоров и покушений.

— Неужели ж у нас не найдется своего Фукье-Тенвиля, — недовольно спросил Ленин, выслушав Бруевича, — который привел бы в порядок контрреволюцию?

И на другой день Фукье-Тенвиля октябрьской революции не заставил себя ждать.

20-го декабря в Смольном на расширенном заседании совнаркома появился высокий человек, похожий на скелет, одетый в солдатское платье, висевшее на нем как на вешалке.

Это был Феликс Дзержинский.

В его изможденном лице, лихорадочно-блестящих глазах, заостренных чертах чувствовался фанатик.

Он говорил трудно, неправильным русским языком с сильным польским акцентом и неверными удареньями.

— Революции, — заявил он, — всегда сопровождаются смертями, это дело самое обыкновенное. И мы должны применить сейчас все меры террора, отдать ему все силы. Не думайте, что я ищу форм революционной юстиции, юстиция нам не к лицу. У нас не должно быть долгих разговоров. Сейчас идет борьба не на жизнь, а на смерть, и я требую одного — организации революционной расправы!

К радости Ленина, «октябрьский» Фукье-Тенвиль был найден.

Слова не расходились у него с делом, и по количеству погибших от коммунистического террора он превзошел и якобинцев, и испанскую инквизицию.

Одним словом, ничто не ново под луной…

Выступая «от имени нации», Кемаль играл беспроигрышную партию, и увлеченным его страстными речами людям даже в голову не могло прийти, что на самом деле скрывалось за его фразами.

Да и что задумываться!

Великий Гази не мог ошибаться, и если в собрании сидели враги нации, значит, их надо было гнать оттуда.

— Развитие великих идей, — говорил он, — приведших все главные нации мира к освобождению от рабства и к суверенитету, не дает пощады тем, кто ищет спасения в прогнивших формах правления и связывает свои надежды с обветшалыми установлениями…

Доставалось от него и клерикалам.

— Разве можно, — вопрошал он, — считать цивилизованной нацией скопище людей, которое позволило взять себя на буксир кучке шейхов, деде, сеидов, челеби, баба и эмиров, которое доверило свою судьбу и жизнь хиромантам, волшебникам, метателям жребия и продавцам амулетов?

Но в то же самое время, зная о силе традиционного ислама, он и не спешил перегибать палку.

— Мы вовсе не намерены, — не уставал повторять он, — отрывать ислам от нашей культуры, это невозможно да и ни к чему. Мы не коммунисты, чтобы одним разом покончить с религией. Да, правительство придерживается материалистических взглядов, но это вовсе не означает, что каждый должен думать так, как правительство. И не надо бояться никакого халифата. Ведь это мы с вами разгромили армии халифа, и не нам бояться жалкой тени все еще остающейся в стране династии. Настанет день, и мы отошлем эту самую тень туда, где ей и надлежит быть…

Кемаль умело оперировал понятиями, и у слушавших его людей создавалось впечатление, что, помимо него, у религии нет лучшего друга.

Конечно, говорил он, медресе принадлежат прошлому и в новой жизни не нужны.

Да и арабский язык обновленной нации тоже ни к чему, и давно уже пора писать божественные книги на турецком языке.

А ислам надо изучать вместе с другими науками.

Так, как это давно уже делается во всем цивилизованном мире.

— Наш Пророк, — говорил он, — внушал людям истины религии, и ее основные законы охватывают все правила, соответствующие природе, разуму и логике. Сейчас мы находимся в доме, где Пророк устраивал собрания верующих. Мечети построены не для того, чтобы смотреть друг на друга, дремать, а затем вставать и уходить. В мечетях надо обсуждать, что мы должны делать для народовластия и независимости. Здесь надо изучать общественное мнение нации. Народная партия — партия политическая, она создана для руководства властью от имени народа и для народа. Народная партия не придерживается никаких классовых позиций, Народная партия будет представлять народ и явится школой, давшей народу политическое воспитание. Необходимо иметь уверенность в том, что достигнутые народом завоевания сохранятся. Пока я не свободен от таких опасений и никому из вас не советую быть беззаботным. У нас, как и везде, может возникнуть сила против нового движения. Необходимо быть настороже!

Да, продолжал он, многие не советуют создавать ему партию и предлагают в его же собственных интересах уйти в отставку, как с честью выполнившему свой долг перед родиной.

И он, конечно, последует этим советам, но только после того, как убедится, что созданному ими ничто больше не грозит и страна сможет развиваться сама.

Конечно, задуманное им обновление общества не нравится реакционерам, а посему надо быть готовыми к жесточайшей схватке с ними.