Ататюрк. Особое предназначение

Для таких людей Энвер стоит рядом с Дели Дюмри — эпическим героем тюрков.

И наконец, религиозная мифология рисует Энвера Гази — святым мучеником, погибшим в неравной войне с неверными.

Именно так он оценивался частью населения Таджикистана, где общая могила Энвера и Давлатмандбия была превращена в мазар (мавзолей), куда на протяжении 74 лет приходили паломники для поклонения.

Для нескольких поколений эмигрантов он явился знаковой фигурой, спасательным кругом, ухватившись за который можно уйти от того, чтобы считать себя побежденными, а свою жизнь — потраченной зря».

Прах Энвера пролежал в таджикской земле ровно 74 года.

По договоренности с таджикским правительством, летом 1996 года местные археологи в присутствии представителей Турции вскрыли могилу Энвера.

В захоронении были найдены останки двух трупов.

В челюсти одного их них были обнаружены две зубные железные коронки.

На этом основании и по ряду других признаков труп был идентифицирован как Энвер-паша.

4 августа 1996 года, ровно через 72 года после его вступления на российскую землю и 74 года после памятного боя в Оби Дара, прах Энвера был перевезен из Таджикистана в Турцию.

В Стамбуле на мемориальном холме Хуррият-е Эбедие возвышается 12-метровый монумент в память героев младотурецкой революции 1908 года.

У его подножия, рядом с могилой Талат-паши, покоятся останки Энвера.

И, как мы еще увидим, не забыли потомки и его идею Великого Турана…

Чтобы убедить страну в том, что она вступает в новую эру, Кемаль в январе 1923 года отправился в предвыборную поездку по стране.

С намерением ознакомить общественность со своими взглядами он направился в Эскишехир.

— История, — говорил он в своей первой же речи, — знает изменников отечества, которые находили способы проникновения даже в Национальное собрание. Вот почему нация должна особенно тщательно выбирать своих представителей. Люди, занимающиеся законодательством, должны выработать в себе особые, исключительные качества. Прежде всего, надо, чтобы лица, которые разрабатывают, предлагают и устанавливают законы, отлично знали все страсти и чувства человеческие, умели влиять на них, но сами умели бы, больше чем кто-либо иной, в полном смысле слова отрешиться, избавиться от этих страстей. Людям, не обладающим такими качествами, не должно быть дано право и полномочий устанавливать законы для человеческого общества…

После выступления ему принесли телеграмму о смерти матери.

Последнее время семидесятилетняя Зюбейде-ханым чувствовала себя очень плохо.

Тем не менее, она отправилась в Измир, чтобы познакомиться с Латифе.

— Я знаю, — вздохнул Кемаль, прочитав телеграмму, — что мама умерла этой ночью. Я видел сон, будто мы вдвоем прогуливаемся в поле, и вдруг налетел ураган и унес ее…

Но даже сейчас Кемаль остался верен себе.

Он попросил Салиха похоронить мать со всеми почестями, которых она заслуживала, а сам продолжил поездку по Анатолии.

Из Эскишехира Кемаль отправился сначала в Измит, а потом в Бурсу.

Эта позедка, по сути дела, стала первым общением Кемаля с той самой нацией, от имени которой он столько раз выступал.

Теперь, когда с единством в его и без того не очень стройных рядах было покончено, ему надо было не только готовить ее к задуманным им переменам, но и заручиться ее согласием на них.

О чем он говорил?

Да все о том же!

О мешающей ему и нации оппозиции, о роли просвещения и необходимости… изучать ислам так, как изучают религию в цивилизованном обществе.

Что для этого надо?

Только одно: новые выборы!

— Теперешний режим, — объяснял он, — возникший в результате наших тяжелых испытаний, наиболее отвечает задачам управления турецкой нацией и представляет собой, с точки зрения конституционного права, наиболее разумную форму. Консолидируя этот административный режим и проявляя во время выборов необходимую бдительность, мы создадим административный механизм, способный дать наиболее благоприятные результаты в области национального возрождения и развития Турции как в настоящем, так и в будущем…

Что подразумевал Кемаль под «необходимой бдительностью» во время выборов?

То, что и всегда подразумеват любая власть: зеленую улицу для своих кандидатов и шлагбаум для неугодных.

Правда, на словах это звучало по-другому.

— Выберите таких людей из вашей среды, — призывал он, — которые больше всего любят нацию и страну, выберете тех, уму, проницательности и совести которых вы больше всего доверяете. Только в этом случае меджлис будет обладать силой для выполнения ваших желаний, обеспечения достойного вас благополучия…

Если же депутаты не пойдут на них, предупреждал Кемаль, то у нации найдется свое собственное решение, ибо закон революции был выше всех существовавших законов.

Как видно, не зря он так внимательно изучал историю Великой французской революции и подобно всем рвавшимся к абсолютной власти тоже предпочитал мешавшим ему законам революционную необходимость.

И как тут не вспомнить родную историю.

19 декабря 1917 года Ленин с хмурым лицом слушал доклад управляющего делами Совнаркома, прожженного циника Владимира Бонч-Бруевича.