Ататюрк. Особое предназначение

Вспомнив свое детство, он продробно остановился на задачах светского образования.

— Вы не хотите школ, — говорил он двум религиозным деятелям одного района, когда те стали требовать от него открытия религиозных начальных школ. — Вам нужны медресе, но народ хочет получать образование в школах. Оставьте народ в покое, чтобы дети нашей страны получали светское образование. Запомните, медресе никогда не откроются, народ нуждается в школах!

Не забыл Кемаль и об отжившей свое Османской империи.

В Самсуне он попросил библиотекаря принести ему несколько книг по истории и, просмотрев их, демонстративно покачал головой.

— Это не история страны, — заметил он.

В Эрзуруме и Ризе он отказался от того, чтобы его именем называли улицы:

— Я не вечен, — отвечал он, — а наша республика будет жить всегда…

Общаться, покорять, объяснять, убеждать — вот революционное искусство Кемаля, которым он владел в совершенстве.

— В течение нескольких веков, — рассказывал он, — угнетенная нация Востока, невинная турецкая нация, считалась лишенной тех природных качеств, которые ей свойственны. Способности, энергия и рассудительность проявленные ею в течение последних лет, ясно показывают, что те, которые так думали о ней, были поверхностными и слепыми людьми. Благодаря установлению новой формы правления нашей нации удастся в глазах всего цивилизованного мира лучше выявить те способности, которыми она обладает. Турецкая нация сможет доказать на деле, что она достойна того положения, которое она занимает среди народов…

Было немало примеров того, как настороженно слушавшие Кемаля в начале встречи, бурно рукоплескали ему в ее конце.

Кемаль много рассказывал о войне за Независимость и всякий раз, обращаясь от прошлого к будущему, напоминал о том, что главным условием жизнеспособности любой нации является появление у нее образованных и умевших свободно мыслить людей.

— Руководящий принцип нашей системы, — говорил он, — обучения будет заключаться в том, чтобы сделать знания не просто украшением и предметом эстетического наслаждения или же орудием угнетения, а практическим средством обеспечения успехов в материальной жизни…

И главная роль здесь, по словам Кемаля, принадлежала семье.

Все начиналось с нее и кончалось ею, поскольку именно от будущего поколения зависело экономическое развитие страны.

Хорошо зная один из основных лозунгов оппозиции об его неучастии в политических организациях, Кемаль уделил своей партийности особое внимание.

— Я горд тем, — без устали повторял он, — что являюсь председателем Народной партии, деятельностью которой руководит Исмет. А тем, кто постоянно твердит о том, что президентство и лидерство в партии несовместны, я хотел бы еще раз сказать: я являюсь самым горячим сторонником республики и социальных реформ! И мне не хотелось бы верить, что в Турции есть кто-то, кто не разделяет принципы Народной партии!

Намек был куда как прозрачен, и Кемаль откровенно предупреждал старых друзей:

— Бросив вызов партии, вы бросите его мне!

В Бурсе, самом консервативном по тем временам городе с множеством мечетей, Кемаль обрушился с жестокой критикой на Османскую династию.

— Османское государство, — говорил он, — наследниками которого мы являемся, не имело в глазах остального мира никакой ценности, никаких заслуг, не пользовалась никаким уважением. Османское государство, его суверенитет, султан-халиф, правительство — все эти слова утратили смысл. В этой ситуации, следовало принять лишь одно решение. Создать новое независимое турецкое государство, основанное на принципе национального суверенитета без всяких ограничений. В наследство нам османцы они оставили наводненную неприятелем родину. И именно мы с вами обеспечили наше спасение и нашу независимость…

Кемаль хорошо знал, что и где говорить.

Ведь именно Бурса больше других городов пострадала от султанских распрей, разрушавших их прекрасный город.

Да и сейчас совсем еще недавно цветущий город все еще лежал в развалинах.

Нельзя сказать, что каждый, кто, слушал Кемаля, загорался его верой в будущее Турции, но равнодшным он оставлял никого.

И только одно это дорогого стоило…

Сыграло свою роль и то, что никто из жителей Бурсы не видел султана, а сейчас к ним в гости приезжал сам президент республики, для многих остававшийся все тем же султаном.

И он не только приезжал к ним в гости, но и говорил с ними об их жизни и о будущем страны.

Встреча в Самсуне превзошла все его ожидания, и переусердствовавший в своем поклонении великому Гази мэр собирался поцеловать стул, на котором тот когда-то сидел в гостинице.

Бывшая столица «героя Кавказа» Карабекира не значилась в его планах, но в Эрзуруме только что произошло землетрясение, и он был обязан посетить этот важный центр восточных вилайетов.

Он снова и снова говорил об Османской империи и порочной политике ее правителей.