Аукцион

Лиса беспомощно ерзала глазами по меню. Она терпеть не могла выглядеть глупо. Еще в детстве Лиса раздражалась каждый раз, когда у нее что-то не получалось. Она сгорала от стыда и неловкости, и это дурацкое ощущение жгло щеки, уши и под затылком. Обычно люди, конечно, не замечали ни мелких оплошностей Лисы, ни ее несоразмерного смущения, но вот Яков не забывал воткнуть пару шпилек ей прямо в глаз, поэтому Лиса дергалась – по привычке. Она тыкнула пальцем в первое попавшееся наименование – «Нокдаун»:

– А вот это?

Официантка обернулась, посмотрела куда-то в угол зала, и ее улыбка еще потеплела. Лисе подумалось, она вот-вот притянет ее к пухлой груди и пожалеет, как глупое заблудившееся дитя.

– Лапочка, это для смельчаков. История, кстати, зашибись. Я как-то говорю Данте: «Давай запустим твой коктейль – фишку народ оценит». А он мне: «Элечка, для тебя, только для тебя сделаю». – Элечка то и дело поглядывала в сторону, пригнулась к Лисе еще ближе, шепнула почти заговорщически: – Так и сказал. Да. Но ты молчи, лапочка. Данте не любит говорить… О нас.

Лисе хотелось поддержать Элечку, кивнуть или ляпнуть что-то ободряющее, но она понятия не имела, кто такой Данте и почему эта история должна ее впечатлить.

– Данте? – недоуменно пробубнила Лиса, и Элечка в ответ оторопело тряхнула рыжими прядями, ее грудь тоже всколыхнулась – возмущенно.

– Ну да! – хихикнула наконец Элечка. – Лапочка, ты откуда такая вывалилась? Вон же сидят. – Она махнула рукой в сторону большого стола в центре зала. За столом – несколько мужчин и две женщины, и ни у одного на лбу не написано, что он Данте. – Отмечают. Я слыхала, будто подопечный Данте все-таки кокнул. Короля-то. Пока слухи ходят, но, думаю, скоро вздернут перед Дворцом за лодыжки свеженький труп и власть официально сменится. Больно Данте довольный.

Лиса о Кварталах знала то, что положено знать горожанам: есть Король, есть Свита, его ближайшие помощники. Власть в Кварталах менялась часто, но как – ей не объясняли. Лиса запуталась в кровавых деталях, и только имя Данте четкой ритмичной дробью врезалось в сознание – странное, отдающее Городом прозвище.

– Ты совсем облунелая ходишь. – Элечка покачала головой. – Проваливала бы ты обратно, лапочка. Когда новый Король объявится, здесь такое начнется! Несколько дней штормить будет. – Она откинула назад волосы, и они зацепили со стола крошки, пошла к барной стойке, выкрикнув: – Ждан! «Нокдаун» городской! Живее!

– Элечка, та ты не ори, надорвешься! – отозвалась торчащая из-за стойки лысина.

Лиса думала, что Свита – это кучка головорезов. Огромные, злобные, проспиртованные, прокуренные, пропитанные кровью. Она буквально слышала их хрипящие голоса, кожей чувствовала скользкие взгляды. В ее воображении Король Кварталов (обязательно очень жуткий) вместе со Свитой забивал людей палками и кромсал глотки под глубокое тоскливое легато. Она настукивала основную партию пальцами правой руки по столешнице.

Chopin. Nocturne in E-flat major, Op. 9, No. 2

Такт 12/8 1/8си |

1/4соль* 3/8соль фа соль 1/4фа* 1/4ми, 1/8си |

1/4соль группетто (ре, до, си, до) 1/4до 1/8соль 1/4си* 1/4ля 1/8соль |

В детстве Лисе и Лилит, как и всем детям горожан, рассказывали о Кварталах нехотя, зловещим полушепотом, страшно выпучивая глаза. Взрослые твердили, что слухи – не сказка и что реальность в Кварталах жестокая. Разглядывая недружелюбные улицы, вздрагивая от каждого звука, Лиса понимала, что настоящая жизнь в Кварталах переплюнула все детские страшилки. И все-таки она отличалась от ее представлений. За большим столом посередине бара «В морду» сидела Свита, и эти люди не походили на тех, что Лиса еще маленькой девочкой нарисовала у себя в воображении. Злобные мужики в наколках (еще и лысые) правда были. А еще за столом с увесистыми кружками сидели две девушки в широких штанах и таких же широких струящихся плащах. Они громко хохотали, вытягивая под столом длинные ноги в поскрипывающих тяжелых ботинках. Крошечный человек, лицо которого пряталось за спутанной челкой, ковырялся в металлической коробке. И среди них еще один – в отутюженном костюме и широкополой шляпе, с ровно подстриженной бородой и прямым, слишком правильным для здешних мест профилем. Этот последний вписывался в квартальные декорации и одновременно сильно из них выбивался. Лиса нахмурилась. Все в его движениях – в том, как он чуть склонял голову, негромко посмеиваясь над словами соседей, как то и дело поправлял лацканы пиджака, – кричало о Городе. И если был в Кварталах человек с необычным именем, с явно весомой для местных репутацией, то это был он. Данте. Так Лисе показалось. Когда Элечка проскандировала на весь зал название коктейля, предполагаемый Данте вцепился взглядом в посетителей, медленно сканируя каждого, пока не добрался до нее. Лиса не отвернулась. Он городской, он не пугал ее. Данте кивнул и отсалютовал ей бокалом.