Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

Вопрос: Не замечал ли Филатов, живя в одной комнате с Яковлевым, деятельности последнего по распространению контрреволюционных брошюр?

Ответ: Нет, не замечал.

Вопрос: Не предлагал ли тебе Яковлев распространять литературу?

Ответ: Нет, не предлагал. Я считаю, что в распространении литературы Яковлев не виноват.

В отношении Яковлева Филатов был готов прибегнуть к полуофициальной коммунистической практике – взятию на поруки: «Меня обвиняют, что я хотел взять на поруки. Да, хотел! – признался он. – Товарищи, в старое время среди мастеровых сложилась традиция, чтобы выручать попавшего в беду товарища»[1774]

. Ручаясь за друга, «я был готов к тому, что меня исключат из института, из партии, даже самого посадят».

Вместо того чтобы отдавать провинившихся под суд, большевики имели обычай отдавать их на перевоспитание коллективу. Тут был задействован принцип заботы рабочих друг о друге. Взять на поруки значило не спешить судить, а дать сначала испытательный срок. Взятие на поруки предполагало взаимную ответственность, понимание каждым рабочим, что его благополучие полностью зависит от благополучия других членов класса, а их благополучие зависит от него. В. И. Ленин оговорил право брать на поруки, и его предложения легли в основу постановления Совета обороны от 11 декабря 1918 года о порядке ареста органами ВЧК сотрудников советских учреждений. «Сугубое внимание обратить на дела подследственных рабочих и крестьян, рассматривая последних не как классовых наших врагов, а как совершивших проступки в силу социальных условий переходного периода от капитализма к социалистическому строю». В Гражданскую войну провинившихся рабочих ВЧК передавала «на поруки» заводским комитетам.

Отдаться на поруки или нет было вопросом чести, и не все на это шли. Михаил Лопухин, член Союза защиты Родины и свободы, предпринял зимой 1918 года попытку вызволить из большевистского плена императорскую семью. Вернувшись после неудачи в Москву, Лопухин был арестован ВЧК и осужден. Незадолго до его расстрела член ВЦИК и ВРК П. Г. Смидович предложил Михаилу Лопухину взять его на поруки при условии, что тот даст слово не выступать против советской власти и вступит в Красную армию. На это Лопухин ответил: «Я давал присягу Государю и буду Ему верен до конца!» Лопухина расстреляли, а вот взятый на поруки нарком по морским делам Дыбенко спасся. В марте 1918 года на IV съезде Советов обсуждалось поведение товарища Дыбенко Павла Ефимовича, «беспричинно сдавшего Нарву». Александра Коллонтай, в то время нарком государственного призрения, добилась свидания с Дыбенко. Придя к нему в тюрьму, она выразила желание стать его женой и на этих правах взять его на поруки. Примеры можно множить. Ленин запрашивал ЧК: «Сообщите основания ареста Павла Александровича Преображенского <…> а также сообщите мне, нельзя ли освободить Преображенского на поруки учительскому союзу». Сталин извещал Политбюро ЦК 1 января 1920 года о своей готовности взять на поруки арестованного члена РВС 7‑й армии Шатова[1775]. В начале декабря 1921 года Сибирское бюро ЦК РКП(б) сочло возможным передать на поруки товарищей по партии красного бандита Подпорина, которого Омская губчека приговорила к расстрелу

[1776].

Если у партийца была вера в друга, подобная вере Филатова в Яковлева, он мог заявить, что берет его на исправление под свою личную ответственность. У такого ручательства были, конечно, свои риски: могло произойти обратное ожидаемому и ручавшийся мог сам упасть в ту яму, в которой был его подопечный. Филатов был знаком с этими рисками, но верил в друга. Однако в других глазах это было чуждо большевизму: «У него есть нехорошие черточки каких-то странных традиций». Помогал бы Филатов Яковлеву, если бы тот не был рабочим? – спросили Филатова в 1929 году. Тот ответил: «Если бы я его знал таким, каким он есть, возможно»[1777].

«Между прочим, – заметил Филатов, – Яковлева на поруки хотели взять и другие коммунисты – Колюжный, например, который не оппозиционер»[1778]

. Колюжный, в свою очередь, считал, что во всем виноват сам Филатов и поэтому, может быть, тот так заботится о друге. Яковлев, в его версии, вначале был за линию ЦК, но Филатов заявил, что «пришла пора». Он «перетащил Яковлева на свою сторону», и тот «с этих пор стал ярым оппозиционером. После того они на меня стали говорить, что я их выдал, и стали меня чуждаться»[1779]. «Яковлева к себе не перетаскивал», – отпирался Филатов[1780].