Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

Образов: Как для <…> человека, который вышел из рабочей семьи, вполне недостойно делать мерзость. Я думаю, что он сам этим самым поставил себя вне рядов партии.

Т. Пигилев: Т. Горсунов политически мало развит, рабочий, [такие] очень мало колеблются в политическом отношении. Рассматривать т. Горсунова, мне кажется, [необходимо] не как оппозиционера, а как члена партии, который обманывал ее, за это нужно наложить партийное взыскание на основании директив, которые нам даны. <…> Тов. Горсунову нужно прямо сказать: какую точку вы, в частности ты, поддерживаешь – троцкистскую или зиновьевскую? Здесь нужно открыть ящик оппозиции г. Томска, чтобы мы видели все здесь. Мое предложение – не исключать Горсунова, а дать выговор, как члену партии, не вполне политически развитому, и как рабочему.

Фельбербаум: Тов. Горсунов считал долгом скрыть истинные поступки перед партией и, откровенно сказать, действительность. У него не хватает мужества. Вот обвинение т. Горсунова, за которое мы его должны наказать. Если он и работал оппозиционером, то я с уверенностью скажу, что Горсунов не разбирался в идее оппозиции.

Перед нами вся многогранность риторики вины большевиков. Нужны были уточнения:

Вопрос

: Знаешь ли ты разницу между Троцким, Зиновьевым и Каменевым?

Ответ: Нет, не знаю.

Вопрос: Обманул ли бюро, давая подписи под платформой?

Ответ: Нет.

«Мне кажется, за то, что он обманул, дать ему выговор», – предложил Фельбербаум.

По мнению Фельбербаума, Горсунова можно было вырастить, научить. Пигилев не соглашался: «Прежде чем говорить о воспитании, нам нужно поставить вопрос, в какой среде мы вращаемся. Если для партии дороги товарищи, работавшие в оппозиции и оставившие таковую, то мы их примем обратно, их нужно вернуть в ряды нашей партии. Тов. Горсунов находится в стенах ВУЗа, который получает развитие ежеминутно, то так нужно выгонять из партии. Если задать т. Горсунову вопрос, знает ли он разницу между группами Троцкого и Зиновьева и Каменева, то я сам за него отвечу, что не знает. У нас были оппозиционеры, которые не читали платформы и не подписывали ее, но мы отнеслись строго, тов. Горсунов все эти проделки знал и обманывал нас. Мое предложение – нужно исключить Горсунова как вредного элемента нашей партии и который вращается в стенах ВУЗа».

За исключение проголосовало трое, за строгий выговор – пятеро.

Иногда сами обвиняемые предлагали для себя наказание. Беляев настаивал на пересмотре решения о своем исключении, считал его чрезмерным. «Наказание же в виде даже такого сурового, как строгий выговор, считаю заслуженным уроком»[1798]. Костылюк получил «выговор» за то, что поддержал требование Кутузова и Николаева дать проработать стенографический отчет всем действительным членам ВКП(б), мотивируя это тем, что «для того, чтобы дискуссировать, необходимо знать первоисточник». В феврале Костылюк просил пересмотреть дело «в сторону смягчения», но бюро ему отказало. «Мы остановились на выговоре, – мотивировал отказ Кликунов, – потому, что он должен знать нашу ячейку как старый ее член, чего не было у тех, которым поставили на вид». Костылюк считал, что это перебор: «Я голосовал за оппозицию только по первому докладу т. Ляпина, тогда, когда еще не разбирался, как и многие. Я считал тогда, что резолюция Кутузова ничего особенного оппозиционного не имеет». Рекомендация бюро получила при голосовании 49 голосов, а предложение Попова – «поставить на вид» – 70 голосов[1799].