Башня Зеленого Ангела. Том 1

— Ты пил вино. — Слова Мириамель прозвучали слишком резко, но она замерзла и испытывала нетерпение.

— А разве я мог рассчитывать, что владелец трактира укажет мне дорогу, если я ничего не куплю? — Кадраха было совсем нелегко вывести из равновесия.

Казалось, он избавился от отчаяния, которое не оставляло его, пока монах находился на лодке, впрочем, Мириамель видела, что ему не удалось скрыть его полностью, мрачное настроение проглядывало сквозь напускную веселость.

— Но у нас нет денег! — жалобно проговорила она. — И нам приходится идти пешком через проклятый город, чтобы найти место, которое, по твоим словам, тебе известно.

— Успокойтесь, миледи, я поспорил на бросок монеты и выиграл — мне очень повезло, потому что я не смог бы расплатиться в случае неудачи. А теперь все хорошо. В любом случае именно то, что нам пришлось идти пешком по городу, где полно каналов, сбило меня с толку, но, получив указания хозяина трактира, мы без проблем найдем нужный нам постоялый двор.

— Без проблем. — Мириамель горько рассмеялась в ответ.

В течение трех недель они вели жизнь нищих — сначала несколько дней мучились на лодке, затем пробирались через прибрежные города юго-восточного побережья Наббана, просили еду, и, если везло, их иногда соглашались подвезти хозяева фургонов. Но большую часть времени они проводили в бесконечной ходьбе — и у Мириамель возникло ощущение, что если бы удалось убрать ноги от ее тела, они бы продолжали идти дальше сами. Такой образ жизни был хорошо знаком Кадраху, и он с легкостью к нему вернулся, но Мириамель все больше уставала. Теперь она бы не смогла жить при дворе отца, но внезапно давящая атмосфера замка дяди Джошуа в Наглимунде стала казаться ей гораздо более привлекательной, чем несколько месяцев назад.

Она повернулась, чтобы не сказать еще что-нибудь резкое Кадраху — Мириамель чувствовала запах вина даже на расстоянии вытянутой руки, — и для него это стало неожиданностью. Веселое выражение исчезло с его лица; запавшие щеки прежде круглого лица и тени под глазами заставили Мириамель произнести совсем другие слова.

— Ну… тогда пойдем. — Она взяла его под руку. — Но, если ты не найдешь это место в самом ближайшем будущем, я столкну тебя в канал.

Из-за того, что они не могли заплатить лодочнику, им пришлось потратить большую часть утра на то, чтобы преодолеть сложный лабиринт деревянных мостков Кванитупула и добраться до причала Торфяник. Каждый следующий поворот приводил их в тупик, очередной переход заканчивался в заброшенной лодочной мастерской, у запертой двери с ржавыми петлями или шаткой ограды, за которой находился новый канал. Они расстраивались, им приходилось возвращаться, и выводивший из себя процесс повторялся снова. Наконец, когда полуденное солнце выбелило затянутое тучами небо, они свернули за угол длинного, частично разрушенного склада и обнаружили, что смотрят на подгнивший от соли деревянный знак с надписью «Чаша Пелиппы». Как и предупреждал Кадрах, в весьма неприятном районе.

Пока Кадрах искал дверь — передняя стена представляла собой сплошное посеревшее дерево, — Мириамель прошла немного дальше и оказалась перед причалом, выходившим на канал, в беспокойной воде которого, рядом с лестницей, плавал венок из желто-белых цветов.

— Венок Дня Души, — сказала она.

Кадрах, нашедший дверь, кивнул.

— Из чего следует, что с того момента, как я покинула Наглимунд, прошло больше четырех месяцев, — медленно проговорила она. Монах снова кивнул, открыл дверь и поманил ее за собой. Мириамель вдруг одолел приступ отчаяния и безысходности. — Все напрасно! Из-за того, что я оказалась упрямой дурой!

— Если бы вы остались с дядей, все могло сложиться ничуть не лучше или даже хуже, — заметил Кадрах. — Во всяком случае, вы живы, миледи. А теперь постараемся выяснить, помнит ли сория Ксорастра старого, пусть и павшего друга.

Они вошли через дверь, которая вела во двор, где лежала пара старых рыбацких лодок, и их ждало сразу два неприятных сюрприза. Во-первых, отвратительно пахло рыбой, очевидно, содержалось заведение не лучшим образом. Во-вторых, выяснилось, что Ксорастра умерла три года назад, а ее тупая племянница Чаристра оказалась совсем не похожа на предыдущую хозяйку.

Она посмотрела на их потрепанную и грязную одежду.

— Мне не нравится, как вы выглядите, — заявила Чаристра. — Покажите-ка деньги.

— Да ладно, — успокаивающе сказал Кадрах. — Ваша тетка была моим добрым другом. Если вы позволите нам у вас переночевать, утром мы принесем деньги — меня хорошо знают в городе.

— Моя тетка была безумной и бесполезной, — не без удовлетворения заявила Чаристра, — а ее благотворительность привела к тому, что у меня не осталось ничего, кроме разваливающегося сарая. — Она показала на помещение с низким потолком, больше похожее на нору унылого животного. — В тот день, когда я позволю монаху и его девке ночевать в моем доме, меня увезут в Пердруин в деревянном ящике.

Мириамель подумала, что будет с нетерпением ждать этого дня, но прекрасно понимала, что ей следует помалкивать.