Бедовый месяц

Я снова с сомнением покосилась на Филиппа. Очередь все-таки продвинулась, сосед отступил на уважительное расстояние, а тоска на лице моего дорогого мужа осталась. Сразу видно, как он «наслаждался» новым жизненным опытом.

– Спрошу у него и пришлю тебе записку, – предложила я. – Где ты остановилась? В «Сиале»?

– С ума сошла! – Вирена всплеснула руками. – Мы сняли комнату здесь, в деревне. На всех недорого выходит. Так вы с мужем живете в «Сиале»?

Я дернула плечом, дескать, повезло вскарабкаться на гору, теперь думаю, как с нее не скатиться на пятой точке.

– Конечно, на медовом месяце не экономят, – протянула она, и я деликатно промолчала, что экономию мой дорогой супруг, должно быть, видит только в ночных кошмарах.

Напоследок Вирена сказала название гостевого дома и, забрав у продавца сверток, зашагала к выходу из ярмарки. По дороге она оглянулась и помахала рукой:

– Завтра в пять!

Стоило пристроиться рядом с Филиппом, как он спросил:

– Ваша соратница?

– Бывшая соседка в пансионе, – поправила я. – Приехала с подругами покататься на лыжах.

– Ясно, – отозвался он без особого интереса.

– Филипп, завтра мои сокурсницы встречаются в чайной в пять часов. Они приглашают и нас, – осторожно произнесла я.

– Хотите, чтобы я с вами поехал на девичник? – усмехнулся он.

– Наша третья соседка будет с женихом, – быстро уверила я. – И, наверное, с мамой. В смысле, с будущей свекровью.

– То есть мы тут не одни отдыхаем с родственниками? – сыронизировал он и добавил: – Хорошо. Поедем на встречу с вашими подругами.

– Вы серьезно? – От неожиданного согласия я даже несколько опешила.

– Да. – Он покрутил в руках почти опустевший стакан с чаем.

– Вот так запросто взяли и согласились?

– Я должен был отказать? – усмехнулся он.

– Нет, просто я не ожидала быстрой капитуляции.

– Кто еще мне расскажет, как вы сумасбродничали во время учебы, кроме соседок?

– Я не сумасбродничала, – фыркнула я. – Получала образование и была примерной студенткой.

– Охотно верю, – протянул Филипп, всем своим видом доказывая, что верит, может, охотно, но точно не в примерное поведение.

Не успела я что-то возразить или хотя бы сморщить нос, дескать, дорогой супруг, вы плохого мнения о своей второй половине (возможно, даже лучшей половине, просто мы об этом еще не догадываемся), как возле нас началось столпотворение. Откуда ни возьмись, вернее, из торговых рядов, на соседа налетела супруга и четверо мальчишек-погодок в шапках набекрень и с одинаковыми леденцовыми дракончиками на длинных палочках. Говорили они все одновременно, но громче всех – мать семейства.

– Ты что за людьми прячешься? – принялась она ругать супруга, пихнув ему в руки корзинку со снедью.

– Так я же вас звал, – растерялся он. – Рукой махал.

– А рот тебе на что дан? – забранилась она. – Звать нас он тебе дан, а ты все руками машешь.

Пироги мы покупали под невообразимый гомон. Я выбрала с ягодой шелковицей, растущей в Эрминских горах. Филипп приобщаться к народной кухне не пожелал, не прельстился даже плюшкой, щедро обсыпанной сахаром.

– Уверена, это будет самая вкусная еда в вашей жизни! – отходя от прилавка, уговаривала я испробовать изыск, пропитаться местными традициями и почувствовать себя еще ближе, так сказать, к простым смертным. – Поверьте, на морозе любая еда вкуснее! Зря, что ли, за ними столько стояли?

На провокацию он не поддался и с улыбкой пожелал приятного аппетита.

– Не сомневайтесь, мне будет очень приятно, – уверила я и, освободив румяный край из хрусткой бумаги, с удовольствием откусила кусок. Начинка оказалась на вкус чудовищной.

– И как вам? – не без ехидства уточнил Филипп, наблюдая, с каким отчаянным усердием я изображаю на лице наслаждение. Пришлось запить холодным чаем, чтобы проглотить.

– Как снадобье от похмелья. Только сладкое, – призналась я, что промахнулась с выбором, и недоверчиво посмотрела на пирожок. – Какой обманчиво аппетитный вид! Лучше бы взяла с картошкой.

– Они добавляют в нее местные специи, – дал он понять, что кулинарная авантюра была провальной изначально. – А капусту заворачивают квашеную.

– Признайтесь, вы уже пробовали?

– Ни разу не рискнул, – признался Филипп.

– Почему не предупредили?

– О ваших вкусах я пока знаю только то, что вы любите цветочный чай. И поесть, – добавил он, видимо, чтобы поддразнить.

– Послушать, так вы женились на обжоре.

Немедленно вспомнилось, с каким нездоровым азартом я набивала живот за ужином на постоялом дворе, ни на секунду не прекращая жевать, и сделалось даже неловко.

Когда мы вышли с ярмарочной площади, стаканчики с остатками ледяного чая полетели в мусорный короб. Я поняла, что просто не способна и дальше наслаждаться местной выпечкой, но выбрасывать еду не позволяла совесть.

– Давайте я избавлю вас от мук, – предложил Филипп.

– Сжуете сами? – полюбопытствовала я, передавая ему злосчастный пирожок.

– Накормлю мусорный короб.

Только я открыла рот, чтобы назидательно объявить, что странную еду проще скормить бродячему псу – сейчас найдем, поймаем и скормим, – да так и забыла его прикрыть. Распугав прохожих, к Филиппу метнулась проворная тень.