Бедовый месяц

– И знаете… – Он подвел меня к мягкому стулу перед свободным зеркалом. – Уверен, сегодняшний вечер станет началом нашей долгой и теплой дружбы. Так ведь?

– Конечно, – согласилась я.

Где-то на небесах упал в обморок святой заступник, отвечающий за честность. Зато встрепенулся другой, который следил за выживаемостью провинциалок в высшем обществе.

– Называйте меня Эмилем, – радушно предложил он и резко пощелкал пальцами, привлекая внимание девицы в сером неприметном платье с драгоценной брошью в виде птицы на груди. – Принеси комплект ее величества. Леди Торн будет закрывать аукцион.

Для благого дела королева пожертвовала украшения из личной коллекции. Комплект принесли в окованной шкатулке с гербом на крышке. Эмиль отпер замочек ключом, висевшим на цепочке вместо карманных часов, и шкатулка, осыпавшись золотыми магическими искрами, раскрылась.

Казалось, ее величеству по статусу положено носить украшения, под тяжестью которых приходилось из последних сил держать спину ровно, но каждый драгоценный предмет из комплекта отличался изящностью. Мне помогли надеть тонкие серьги-висюльки. Тиара с искусным рисунком опустилась на голову. Браслет обвил руку длинной спиралью, а колье подчеркнуло ключицы.

Под беспрерывные комплименты Эмиля я смотрела в зеркало. Девушка в отражении, настоящая леди, чуточку меня ослепляла. Роскошь всегда смывала налет провинциальности.

– Господин ювелир, уделите мне минуту вашего драгоценного времени! – вдруг капризно позвала одна из девиц и с раздражением принялась снимать серьги. – Я не хочу рубины! Дайте мне бриллианты!

– Матерь божья! – едва слышно пробормотал Эмиль, но изобразил приветливую улыбку и ринулся к норовистой девице, сдиравшей с волос богатую диадему. – Милая леди Прэйм, не портите прическу! Рубины превосходно подходят к цвету вашего платья!

– Вы думаете? – Она прекратила рвать на себе волосы и кокетливо уточнила: – Насколько превосходно?

– Я сказал «превосходно»? – охнул Эмиль и прижал сложенные руки к груди. – Божественно! Рубин – ваш камень. Вы такая же огненная, как он!

– Да. – Она кокетливо заправила за ухо прядь и передернула плечами. – Вы совершенно правы.

Между тем в зале объявили о начале аукциона. Публика разразилась бурными аплодисментами, словно только и ждала, когда ей позволят потратить богатства во имя добра.

– Ваш выход, дорогая! – Эмиль подал девице Прэйм руку. – Блистайте!

Не знаю, насколько она блистала, но торговались аристократы азартно, как будто спасали драгоценностям жизнь. Вернулась девушка с лучезарно-самодовольной улыбкой коммивояжера, за десять минут продавшего наивной хозяюшке чемоданчик мыльных паст. И пять свечек с ароматом ладана сверху.

Остальные леди в черном смотрели с мрачной ревностью. Похоже, у нас было не коллективное благое дело, а соревнование, кого продадут подороже. В смысле, чьи украшения уйдут за такие деньги, от каких у нормального человека случится сердечный приступ.

– Не могу с ним расстаться, – поглаживая колье, пожаловалась она Эмилю.

– Вы с ним расстаетесь совсем ненадолго, моя роскошная леди Прэйм, – проворковал он. – Ваш отец сделал вам королевский подарок. Благослови его святые заступники! Видно, как он сильно любит свою единственную дочь.

До меня медленно доходило, почему бриллианты ее величества украшали именно мою шею…

– Королевский подарок он сделает позже, – хмыкнула она, покосившись в мою сторону. Никак намекала на комплект ее величества. – А пока и этот пойдет. Рубины мне действительно к лицу, что думаете, девушки?

Если кто и думал что-то, то, похоже, недостойное аристократок, поэтому ответом послужило дружное молчание.

Девушки сосредоточенно готовились к выходу, как актерки перед большой премьерой. И каждую Эмиль провожал, осыпая комплиментами, словно от них лично зависел размер вырученных для благотворительности средств.

Объявляли их имена и названия драгоценностей, ужасно поэтичные и чуток драматичные. Через некоторое время леди возвращались. В разном настроении. Кто-то светился от самодовольства, другие недовольно поджимали губы.

Одна девушка и вовсе пустила слезу, прикладывая к глазам платочек, а к носу – нюхательные соли. Но эти соли, по всей видимости, не походили на те, что таскала в кармане тетушка Клементина. Ее-то были способны поднять мертвеца, тем более привести в чувство любую девицу в истерике.

– Никто не сделал ни одной ставки! Папа из жалости купил комплект, – всхлипывала расстроенная леди.

– Просто он к тебе очень хорошо относится, – уверила ее подружка.

Сразу видно, что подружка не лучшая, а заклятая.

– И жениха подобрал престарелого, чтобы ты с ним долго не мучилась, – с охотой добавила другая (на нее даже никто не зашикал). – Видишь, какой заботливый!