Бедовый месяц

С плутоватой улыбкой Филипп подхватил наполненный игристым напитком бокал и, бросив смеющийся взгляд над его краем, сделал глоток.

Незаметно гостям подали горячее. В огромных тарелках с крошечным углублением посередке лежала горка длинных макаронин, политых соусом и посыпанных кучерявой стружкой сыра. Сверху игриво топорщилась крошечная зеленая веточка с трогательной красной ягодой размером с бисеринку. Все маленькое, умильное и одуряюще пахнущее. Возможно, я просто уже достигла той степени голода, когда даже неприглядная овсянка на воде показалась бы пищей святых заступников, и невольно сглотнула набежавшую слюну.

– А это можно пробовать? – шепотом спросила у Филиппа.

– Даже нужно, – отозвался он.

– Тогда почему вы не едите? – с подозрением уточнила я.

– Вам оставил, – хмыкнул муж. – Вдруг захотите вторую порцию.

– По-моему, вы просто планируете надраться хорошим вином на голодный желудок, чтобы потом ни о чем не жалеть, – прямолинейно заявила я.

– О чем я не буду жалеть? – промурлыкал он.

– О потраченных во имя благотворительности деньгах.

– Вы во всем ошибаетесь, леди Торн, – с самым серьезным видом прошептал он. – Для человеческой пьянки у меня есть ваш дядька. Он знает, где в Сиале проходят дегустации.

Я все-таки не удержалась и прыснула в кулак, замаскировав неприличный в приличном обществе хохот под деликатное покашливание. Но все равно со всех сторон на нас посмотрели с осуждением, а девушка напротив и вовсе с откровенным презрением.

Полагаю, все решили, будто мы не обсуждаем важный вопрос съедобности блюд, а флиртуем. Какой позор для женатой целых трое суток пары! И пусть о флирте я знала из любовных романов Лидии, которые она не забывала подсовывать, но мы действительно до неприличия задорно флиртовали.

Еда оказалась божественной. Кажется, я втянула и пережевала эти пять макаронин быстрее, чем успела распробовать. Внутри появилась натуральная скорбь от их потрясающе скудного количества.

С непроницаемым видом Филипп поменял наши тарелки. Поймав выразительный взгляд соседки по столу, дамы с пышной шевелюрой, украшенной бриллиантовой диадемой, громко и крайне любезно произнес:

– Приятного аппетита, госпожа Сайт.

На краткое мгновение у леди сделалось страдающее лицо, как у моего преподавателя по этикету, втайне, должно быть, мечтающего запустить в воспитанниц ботинок.

– И вам, господин Торн, – с кислой улыбкой отозвалась она.

Сразу видно, что в высшем обществе и отношения за столом царят высокие. Все такие вежливые!

Проглотив очередной смешок, я поленилась изобразить отсутствие аппетита и прикончила вторую порцию божественных макарон.

Еще не отложила приборы, как к Филиппу неслышно подошел усатенький распорядитель аукциона и что-то тихо сказал на ухо. Муж согласно кивнул, а потом, деликатно сжав мой локоть, тихо произнес:

– Леди Торн, вас просят на примерку.

– Уже?

Еда в желудке вдруг превратилась в камень. В последний раз такое нервное напряжение охватывало меня… Вообще говоря, вчера. В тот момент, когда опоенный Филипп выстрелил раздевающим взглядом и с властными интонациями приказал скинуть халат.

– Извините, господа. – Изображая отстраненную улыбку воспитанной леди, я поднялась из-за стола. – Господин Торн, хорошего вечера.

– И вам хорошо повеселиться, леди Торн, – кивнул он.

В комнате для примерок драгоценностей царил гвалт, как в курятнике. Перед зеркальными столиками восседал всего десяток юных леди, а казалось как будто полпансиона девиц. Все в черных вечерних платьях. Ей-богу, мы словно собрались на чьи-то поминки, а не на благотворительный аукцион.

Аристократки перебирали украшения и капризничали. Вокруг суетились мастера в строгих костюмах, видимо, приехавшие в Сиал вместе с главным королевским ювелиром и его ослепляющей коллекцией.

– Леди Торн, добро пожаловать! – воскликнул главный ювелир.

Как в дурной книжке, когда главная героиня попадала в глупую ситуацию и непременно позорилась, в комнате на секунду наступила пронзительная тишина. Все головы повернулись в нашу сторону.

Не на ту напали! Я шесть лет прожила в пансионе для благородных девиц, и в некоторых девицах из благородного была только фамилия.

– Добрый вечер, дамы, – громко поздоровалась с ними.

Очевидно, если вечер и был добрым, то до появления «туманной розы» в стае черных ворон.

– Тереза, вы прекрасны в этом удивительном цвете, – тихо проговорил ювелир, увлекая меня в глубь комнаты. – Мне казалось, что мы не благое дело совершаем, а кого-то хороним. Не обращайте внимания. Четверть этих леди значились в свадебном списке Филиппа, но обручальный браслет достался именно вам.

Я улыбнулась и промолчала, что четверть от десяти – это два с половинкой. Выходит, какую-то из потенциальных невест Филиппу предложили по частям. Видимо, он выбрал ту, кого отдавали в полном комплекте. Еще с тетушками, дядькой Ренделом и оленьими рогами над нашим камином. Только заберите за бога ради.

– Они вас искренне ненавидят, – не унимался ювелир.

Спасибо, а я-то по наивности и не догадалась!