Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Теоретики часто говорят об идеальном типе или модели, еще не полностью реализованной, но находящейся в процессе реализации. У Германии, по общему признанию, есть остатки рынков и поэтому есть и что-то вроде цен. Но государственно-капиталистическая школа утверждает, что эти остатки не имеют решающего значения и что действительность быстро приближается к модели. Такая процедура едва ли правомерна и не может быть оправдана в отношении подобных моделей, таких как сконструированные Адамом Смитом и Карлом Марксом. Смит и Маркс ограничили свои исследования преобладающими тенденциями в пределах данной системы и не выходили за их границы. Маркс даже сознательно отказался от описания системы бесклассового общества и держался строго в пределах границ одного строя: капитализма. Новая теория нарушает тот принцип, что модель или идеальный тип должны быть получены из действительности и не должны выходить за ее пределы. Поскольку ее сторонники описывают систему, которая совершенно чужда капитализму, то есть фактически его полную противоположность, которая требует скачка от одной действительности к другой. Это методологическое возражение, конечно, не делает их теорию неистинной, но оно заставляет их показывать в деталях, что немецкий капитализм прекратил свое существование. Они не могут просто указать на некоторые тенденции в рамках капитализма, чтобы показать, что эти тенденции должны обязательно породить систему власти политики без экономики, они должны доказать свои случаи для каждой из затронутых систем. Такое доказательство еще не было предоставлено. И в данном исследовании мы докажем противоположное представление.

Один последний вопрос. Что мог бы этот «бюрократический коллективизм» означать для человечества? Принесет он с собой мир и счастье или войну и угнетение?

С нашей точки зрения эти теоретики должны признать, что их система может быть прекрасным воплощением мечты о тысячелетнем царстве. Содержание общества теперь основывается исключительно на политике. Препятствия, с которыми сталкивается такое общество, являются исключительно природными, теперь уже не экономическими. Трудовые ресурсы и природные ресурсы — единственные факторы, которые могли бы, возможно, препятствовать расширению такого общества. Больше нет никакого антагонизма между производительными силами и социальными условиями производства. Мотив прибыли больше не сковывает производительность труда. Никакой завод не может отказаться от расширения, так как нет никакого мотива прибыли, чтобы удерживать его в исходном положении. Технологический прогресс, который в капиталистической системе возникает из стимула прибыли, теперь имеет источник в решении центрального правительственного органа. Принимается ли такое решение или же товары потребления производятся, это теперь определяется не законом накопления, но политической целесообразностью. Такая система может всем предоставить дом, автомобиль, шесть костюмов и десять пар обуви в год. Она могла бы непрерывно поднимать уровень жизни. Она могла бы сократить часы труда, устанавливая сберегающие труд механизмы. Она могла бы поэтому осуществить мечту человечества. Это было бы верно, если бы даже национал-социализм не смог завоевать весь мир, поскольку, согласно взглядам этой школы, каждая страна идет путем Германии. Новый курс рассматривается как предшественник бюрократического коллективизма и управленческой бюрократии. Мир будет скоро разделен на государственно-капиталистические империи, каждая из которых освобождена от экономической необходимости. Но если это верно, то нет даже мирового рынка, а если мировой рынок упразднен, то, возможно, нет и борьбы между конкурирующими империями за более высокую долю на рынке. То, что мы имеем, является единственно и исключительно правлением политиков; и политическая целесообразность может прекрасно отодвигать войну на многие десятилетия. Следовательно, точка зрения государственного капитализма не согласна с большевистским представлением, которое Бухарин выдвинул в 1917 г.,[540] что капиталистические государства могут сами преобразовать себя в гигантские государственные тресты и конкурировать на мировом рынке так, что их внутренние антагонизмы будут воспроизведены на более высоком уровне в международной сфере. Это не точка зрения государственного капитализма, поскольку, если весь мир движется к государственному капитализму или бюрократическому коллективизму, то мировой рынок будет упразднен, и отношения между государствами станут исключительно политическими, будут управляться исключительно политическими средствами.