Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Таким образом, мы имеем еще одну иллюстрацию трудностей для национал-социалистической идеологии, вызванных понятием рейха. Расизм плохо приживается в книге Стединга. Хотя он и бросает случайный комплимент официальной философии, у него нет ничего, кроме презрения к антропологам, копающимся в прошлом в поисках особых расовых признаков. «Те, кто часто говорят о народе, ненавидят государство; „политиканы” поступают так же, как и их оппоненты, которые говорят о государстве и ненавидят народ». Раса — это не творческий элемент; это только грубый материал, из которого должен быть построен рейх.

Что же остается в качестве оправдания рейха? Не расизм, не идея Священной Римской империи и, конечно же, не какая-то демократическая бессмыслица вроде народного суверенитета или самоопределения. Остается только сам рейх. Он и есть свое собственное оправдание. Философские корни аргумента следует искать в экзистенциальной философии Хайдеггера. Перенесенный в царство политики экзистенциализм убеждает, что власть и могущество истинны: власть — это достаточное теоретическое основание для более сильной власти. Германия находится в центре, потенциально она является величайшей державой в Европе, она продвигается к тому, чтобы стать самым могущественным государством. Поэтому она оправдывается строительством нового порядка. Остроумный критик заметил относительно Стединга: «Из останков того, чем у Хайдеггера все еще остается трансцендентальный солипсизм, он воздвигает национальный солипсизм».[315]

Даже «национальный солипсизм» тем не менее порождает трудности для национал-социалистов. Это прекрасно иллюстрирует недавняя работа Генриха Трипеля «Гегемония: книга о ведущих государствах».[316] Книга представляет собой реалистический анализ реакционера, но тем не менее национал-социалистического конституционного юриста, анализ правовых и социологических признаков гегемонии. Гегемония определяется как ведущий признак одного государства против другого, и таким образом она оказывается посредине между влиянием и прямым господством. Начиная с совершенно иного подхода Трипель тем не менее движется параллельно Стедингу, определяя гегемонию в прямых терминах власти, лишенных любых культурных опор. Средневековая империя была двойной гегемонией; Третий рейх — это в значительной мере продолжение прусской традиции. Поскольку она является самым сильным государством в Европе, новая Германия может правомерно требовать еще большей власти.

Как добропорядочный консерватор, погруженный в традицию германского идеализма, Трипель обязан тем не менее искать нравственное основание лидерства и гегемонии. Он находит его в добровольном согласии последователей. Лидерство — это просто осуществление «энергичной, но умеренной энергии», политический лидер — это просто один из многих. Феномен лидерства и свободного согласия пронизывает собой все социальные и политические отношения. Молчание Трипеля относительно расового тождества между лидером и последователем, а также относительно метафизических качеств лидерства поразительно. Он создает простое уравнение: гегемония — это власть. Следовательно, огромная ценность книги заключается в ее разоблачающей функции. Официальный национал-социализм, с его гротескной метафизикой и псевдоантропологией, встретил его работу холодно.[317]

2. Геополитика

Вторая и гораздо более важная идеологическая опора экспансионистской программы национал-социализма — это геополитика. Геополитика, как предполагается, является научной основой понятия жизненного пространства. Термин Lebensraum фактически впервые использовался отцом геополитики географом Фридрихом Ратцелем в небольшой работе с таким названием, опубликованной в начале этого столетия. Даже у Ратцеля тем не менее эта «наука», которую он называл антропогеография, была не столько географией, сколько философией истории. Последующее развитие привело к устранению всех научных элементов и к замене их политическими аргументами, метафизическими рассуждениями и большим количеством бессмысленных формулировок.