Бегемот. Структура и практика национал-социализма 1933 - 1944 гг.

Полное подчинение политической географии потребностям германского империализма было делом в основном двух людей: Рудольфа Челлена и Карла Хаусхофера. Челлен был шведским политологом (умершим в 1922 г.), чьи работы были переведены и широко циркулировали в Германии. Он ввел термин «геополитика» и сделал его модным. Один ученый сообщает о следующей истории: «На ярмарке в Лейпциге весной 1924 г. можно было увидеть эффектный плакат в выставочном зале издательств: трудолюбивый мужчина сверлил отверстие в глобусе, стоявшем ниже его колен, а выше находился заголовок «Политическая география — отличный бизнес».[318] Отличный бизнес не только для издателя, но также и для германских империалистов! Так как этот плакат говорил о чем-то большем, чем просто новый популярный интерес к геополитике. В 1924 г. Германия преодолела разрушительную послевоенную инфляцию, и ее империалисты начали приступать к использованию модной новой «науки». Именно в этот год геополитическая школа начала организовываться в рабочую группу и вышел первый номер «Zeitschrift für Geopolitik».

Самый неутомимый представитель геополитической школы — это Карл Хаусхофер, профессор географии в университете Мюнхена, основатель германской академии, генерал в отставке, путешественник — и учитель и друг Рудольфа Гесса. Начав еще до Первой мировой войны, Хаусхофер написал целую вереницу книг и статей о границах, власти и земле, о завоевывающих пространство державах, о геополитике Тихого океана и об общих теоретических вопросах.[319] Его самая популярная книга — «Weltpolitik von Heute», опубликованная в 1934 г. с посвящением Гессу и еще одному другу. Предисловие определяет ее цель как «осмысление больших пространств». «Zeitschrift für Geopolitik» — это домашний орган для Хаусхофера и его учеников. Столь же доступен им и «Raumforschung und Raumordnung», ежемесячный орган правительственного учреждения «Reichstelle für Raumforschung» (Федерального бюро по исследованиям пространства).

История геополитики имеет для нас не только преходящий интерес, потому что она предоставляет прекрасную иллюстрацию того способа, каким национал-социалисты перетряхивали и искажали уже существующие доктрины, чтобы приспособить их к собственной схеме идей и действий. Они не изобрели геополитику, так же, как они не изобрели и идею großdeutsche Reich.

Что они сделали — так это использовали ее более успешно, чем ранние германские империалисты. Ратцель ввел термин антропогеография, чтобы обозначить предмет, касающийся природных факторов в человеческой жизни. Интерес к климату и другим географическим факторам был всегда значимым в исторических сочинениях. Весьма соблазнительно вернуться к Матери-Земле, постоянной, устойчивой, неизменной, как к первостепенному элементу в создании человеческой культуры. То, что искал Ратцель, было «механической антропогеографией»,[320] раскрывающей законы, регулирующие «простое отношение статичной земной поверхности и меняющегося на ней человечества».

[321] Его главная тема — это связь между подвижным человеком и неподвижной землей: «Жизнь — это движение».[322]

Два географических фактора, место и пространство, играют главную роль в определении законов антропогеографии, и оба этих фактора обладают безусловным характером в национал-социалистической идеологии. Место является гораздо более важным для Ратцеля.[323] Термин включает в себя размер и форму данной территории, ее атрибуты, такие как климат и растительность, и ее отношение к соседним пространствам, его разделяющие и связывающие свойства. Место определяет, будет ли территория дружественной или враждебной с ее соседями. Оно помогает определить культуру: изолированное место предполагает безопасность, но также дает склонность к культурному бесплодию; центральное место делает сильную страну более влиятельной; оно ставит такую слабую страну, как Германия, в смертельную опасность.[324] И главное значение моря в этой связи очевидно.

Хотя и гораздо менее значительное,[325] понятие пространства также дает начало многим важным законам. Ратцель делает сильный акцент на законе роста пространства, то есть тенденции к гигантским империям. Как и место, пространство также соотносится с культурой. С одной стороны, чем меньше пространство, тем интенсивнее развивается культура, тогда как на больших пространствах культура медленнее проникает к центру. Большие расы со специфическими характеристиками должны тем не менее населять большие пространства, чтобы предотвратить неизбежное расовое смешение от повреждения расового ядра в центре.