Беглая княжна Мышецкая

– Нет, друг Ерема! Тебе непременно надо сыскать атамана Ромашку и обо всем поведать. Трудно будет сыскать, знаю, потому как гоняет теперь воевода Борятинский наших казаков с места на место, как взбесившийся леший гоняет несчастное зверье, не даст долго на одном месте укрепиться. Но сыскать надобно, Ерема! Пусть атаман да и наши самаряне-стрельцы не подумают, что кинул я их в бою, испугавшись драгунских сабель. Ромашке так и скажи, что княжна Луша не праздна, сынишку ждет! Он поймет, что я иначе не мог поступить, погнавшись вместе с ней вослед атаману. Как привезу Лушу домой, тут же к войску ворочусь. Вас сыскать будет нетрудно, слухом земля полнится. Бери себе поводного коня, на случай гибели одного из них, и догоняй атамана.

– Коль велишь так делать – быть по-твоему, Миша, – Еремей снял шапку, поклонился поясно, пригнув голову к груди, выпрямился. – Прощевайте покудова, даст Бог, свидимся. А то и в гости с Гришкой Сухановым заявимся на крестины маленького Никитушки. – И добавил через малое время: – Ежели Гришка в этой сече уцелел и ушел с Романом Тимофеевичем.

Мужчины обнялись троекратно, Еремей легко при своем весе вскочил в седло, тронул пятками и поехал. Шагов через двадцать обернулся и громко сказал, обращаясь к княжне Лукерье:

– Луша, и за меня поцелуй княжича Никитушку, как явится на свет Божий!

– Себя береги, Ерема! Поклон от меня браткам названым Роману да Ибрагимке! Скажи, что люблю их и вовек не забуду! А доведется такому случаю, что надобно будет тебе или браткам укрыться от сыска Разбойного приказа, пробирайтесь к Калуге, неподалеку там знаемое местными крестьянами урочище по названию Тихонова Пустошь. От нее на закат солнца верстах в десяти на левом берегу Оки и будет имение князей Мышецких! А если от Калуги лодкой решите добираться, то вверх по течению плыть верст пятнадцать или чуток побольше. Запомнил, Ерема?

– Запомнил, княжна Луша, все запомнил! – громко отозвался Еремей. – И браткам твоим названым обскажу, и сам явлюсь, коль некуда будет дальше укрываться!

– Бог вам в защиту, Ерема, и ратного успеха атаману! – Княжна Лукерья приподнялась в седле, помахала рукой верному товарищу, почувствовала, что на глаза наворачиваются жгучие слезы навечного расставания. Она перекрестила Еремея Потапова, и тот исчез из вида, а вскоре и треск сухих веток под конскими копытами стал совершенно не слышен.

Протяжно вздохнув, словно понимая, что простился со своим другом, можно сказать, навсегда, Михаил поднял голову, чтобы по солнцу определить время – было уже за полдень. Со стороны уреньского городка не слышно ни выстрелов, ни криков.

– Выйдем на опушку, – решил Михаил и пояснил: – Надо осмотреться, ушел воевода Борятинский из городка или стоит в нем всей ратной силой, не погнался обозом за атаманом Ромашкой.

Княжна Лукерья украдкой вытерла влажные ресницы, заботливо глянула на притихшую Дуняшу, спросила, не устала ли она?

– Не устала, но страх как кушать хочется, – вырвалось у девицы чистосердечное простодушное признание, она украдкой вскинула глаза на стрелецкого сотника, смутилась. – Еще за Данилушку мне боязно – такая сеча свершилась, а он после ранения еще и не поправился как следует. Могли и в плен ухватить, тогда повесят, как вешал лютый князь Иван Богданович казаков около Синбирска! И Данилушку моего грозил, как изловят, повесить перед окнами!

– Даст Господь, уцелеет твой стрелец. Вы тут сами перекусите, а я бережно наведаюсь к опушке, – решил Михаил, поинтересовался, есть ли у Луши пистоль на непредвиденный случай.

– Вот в приседельных карманах два моих, один взят у воеводского доглядчика Алешки, а два взяты у побитых драгун. Еще один достался Еремке вместе с поводным конем.

– Да где же вы успели схватиться с драгунами? – поразился Михаил, не веря ушам своим.

– Трое драгун наскочили на нас в лесу по дороге к Уреньскому городку, – княжна Лукерья приободрилась, с долей хвастовства пояснила. – Думали пампушек розовых с маком поесть, да теперь на том свете на сковородке раскаленной языками угольки слизывают!

– До конца дней своих не перестану я на тебя дивиться, радость моя. Не-ет, ты не слабая горлинка, ты у меня отважная орлица! Орлица, готовая крепко биться за свое гнездышко! – Михаил поцеловал княжну Лукерью в щеку, соскочил с коня на землю, присоветовал: – Проверьте заряды у пистолей да сидите тихо, чтобы зверь двуногий ненароком не обнаружил вас и не поднял тревоги. Я на опушку мигом схожу, вы и перекусить не успеете.