Беглая княжна Мышецкая

Мужик с немалым удивлением посмотрел на Михаила, согласно покивал головой, как бы принимая совет драгунского ротмистра к сведению, еще раз поклонился служивому за то, что дал возможность забрать раненых и побитых сотоварищей, поспешил к телеге, и через десять минут эти негаданные гости скрылись за поворотом проезжей дороги, направляясь в сторону Тихоновой Пустыни.

– Кажись, убрались восвояси, – сказал громко Михаил дяде Семену. – Но караулить всю ночь придется нам вместе, чтобы сонными не передушили, словно хорек кур в курятнике. Как твоя нога, не подвернул, падая? – заботливо осведомился Михаил. Он понимал, боль в левом колене то и дело доставляла старику изрядные страдания, что отчетливо видел по гримасам на лице.

– Заживет до свадьбы, – отмахнулся от своего недуга Семен и улыбнулся не совсем весело. – Я уже свыкся с этим. Только бы Антипка поправился, чтоб можно было в возок посадить и довезти безболезненно до имения княжны Луши, сумерки близятся, – вздохнул старый сотник, поднял глаза к небу, где на востоке зажглись первые, более крупные звезды.

Княжна Лукерья всю ночь хлопотала около раненого парня, дважды меняла повязку, присыпала побитое место толченой травой кровавника, и лишь под утро повязка перестала мокреть. Антипка открыл глаза, увидел сидящую у изголовья княжну с изможденным бессонницей лицом, улыбнулся, тихо спросил, не скрывая беспокойства, – должно, и в полусознании тревога не покидала его голову:

– Наши… целы? Как барин Михаил, дядя Семен? Живы?

Княжна Лукерья приложила прохладную ладонь к его горячей щеке, погладила, успокаивая этой, почти материнской лаской.

– Оба целы, Антипушка, оба… Всю ночь ходили вокруг избы, охраняли подворье. Береглись от ватажников, которые уцелели от наших пуль.

– А Дуняша? – смутившись, Антипка снова улыбнулся, скосил глаза вправо от стены, возле которой лежал на широкой лавке. Невольная тревога вкралась ему в сердце оттого, что девицы не было видно в горнице.

– Жива, жива наша красавица, – засмеялась княжна, перевернула влажную тряпицу на лбу Антипки. – На кухне у печи хлопочет, кашу с салом варит. Скоро позавтракаем, а там начнем думать да гадать, как далее поступить. Дом наш уже совсем рядом, не за горами мы теперь от родимых мест.

– Надо же, – сокрушаясь, тихо посетовал Антипка, – не уберегся, всех так подвел. Барин Михаил будет теперь надо мной подшучивать, скажет, вот Антипка-воин, мужичок с кувшин, борода с аршин! А у меня и бороды-то еще не выросло…

– О том не кручинься, Антипушка, – тут же успокоила его княжна, легонько похлопала ладошкой по щеке, на которой мягким пушком росла еще не знавшая заботы цирюльника будущая мужская бородка… – Это твое первое ратное сражение, а не кулачная потасовка на масленицу на льду речки. И ты вел себя славно, не сробел, на себя брал ватажников и тем помог обоим сотникам выдюжить трудную схватку. Из тебя с годами добрый ратник получится, верь мне, а барин Михаил научит тебя владеть всяким оружием, и саблей, и из пистоля стрелять без промашки. Малость затянется рана, домой поедем, там тебе легче станет, молоком отпоим, живо на ноги поставим. – Княжна Лукерья привстала со стула, повернулась к двери на кухню. – Дуняша, ну как там наш завтрак? Мужчины, должно, за ночь крепко оголодали! Надобно спасать их, а то полягут на землю дубовыми колодами, так что нам их и за ноги в избу не втащить!

На шутку княжны Дуняша тут же отозвалась звонким голоском – видно было, что страх погибнуть от руки разбойника у нее вовсе пропал и радость жизни вновь переполняет ее сердце.

– Уже готово, княжна Луша! В один миг разложу снедь по мискам, и будем завтракать. Стол я начисто отмыла и отскоблила ножом, а то наверняка здесь мыши побегали без хозяина!

– Хорошо, раскладывай, а я покличу наших караульщиков. Должно, едва на ногах стоят, всю ноченьку протоптались, глаз не сомкнули, вона какой туманище на улице, все бело! – княжна Лукерья выглянула в оконце и ахнула от удивления, даже ладонями всплеснула. – Батюшки мои! На землю первый снег лег! Да так густо, что и травы низкорослой не видно! Вот и зима-матушка к нам пожаловала! Красота какая, все деревья снегом припорошены, веточки даже погнулись. То-то у зайчишек переполох – шубки менять на белые!

Снег лег основательно, ударил легкий пока морозец, и когда через три дня возок княжны Лукерьи въезжал на подворье красивой усадьбы с двухэтажным каменным домом и дворовыми постройками, снег этот так радостно похрустывал под ногами сбежавшейся к крыльцу дворни, что княжна не выдержала и залилась слезами радости.