Беглая княжна Мышецкая

– Луша, дай два пистоля мне! Я сей миг добью этих разбойников! – Зажав сабли под мышками, Михаил мельком глянул на пистоли – не забыла ли девица насыпать порох на полочки? – Ну, ворье, держись за небо, чтоб не высоко падать пришлось!

Выстрелить он не успел – сбоку послышался отчаянный крик, Михаил глянул направо: на Антипку наскочил ватажник с копьем, ловко поднырнул под вилы парня, крепким ударом выбил их из рук и всадил в парня наконечник. Семен Хомутов кинулся к Антипке, чтобы свалить ватажника алебардой, но, к несчастью, поскользнулся на сырой земле, упал на колени, сам оказался на грани смерти: выдернув кровью обагренное копье из Антипки, рычащий от злости мужик кинулся на старого сотника, но пуля остановила его – Михаил торопился, потому выстрел угодил ватажнику в правый бок, он выронил копье, зажал побитое место рукой и побежал, спотыкаясь, к телеге, куда бежали еще четверо уцелевших разбойников, а двое возниц, оставленных атаманом при лошадях, торопливо разворачивали телеги в сторону тракта, опасаясь теперь погони за ними самими…

– Антипушка! – кричал старый сотник, поднимая парня за плечи, а рядом со слезами на глазах на коленях стояла уже Дуняша, заглядывая парню в лицо. – Антипушка, ты живой? Княжна Луша, глянь, что с ним? – Хотя и сам видел, что копье ватажника глубоко пробило парню правое плечо – кровь окатила края прорванного кафтана и стекала под правую мышку, из-под которой торчал сломанный стебель полузасохшей полыни.

Ловкими движениями княжна Лукерья расстегнула кафтан, кинжалом разрезала набухшую от крови рубаху около раны, отхватила кусок полы своего нового сарафана, сложила его и прижала к ране. Антипка тяжело дышал, не открывая глаз и, похоже, был в полуобмороке от боли.

– Михась, дядя Семен, снесите Антипушку в избу! Дуняша, достань из корзины с бельем свежие рушницы, а в углу ларец резной, там мои лечебные травы, принеси быстрее! Голубчик, Антипушка, как же ты не уберегся от этой вражины? – княжна наклонилась над парнем, которого за плечи и ноги несли Михаил и Семен, шла рядом, придерживая мокрую от крови тряпицу у раны.

– Дюжим мужиком оказался тот разбойник, – тяжело дыша от недавнего боя, пробормотал старый сотник. – И, видать, бывалый копейщик, ловок, потому и одолел Антипку… Кабы мне не отстать от парня, уберег бы, да самого двое взяли в крепкий оборот, едва алебардой отбился, посек одного до смерти, так второй отбежал прочь…

– Нешто в такой суматохе за всем уследишь, когда их вон сколько на нас навалилось, – тут же отозвался Михаил, придерживая Антипку под руки и пятясь к крыльцу. – Вон, кабы милая Лушенька не отбила душегуба у моего бока, и меня могли бы посадить на вилы. Кто знает, сдержала бы кольчуга такой удар или прорвалась бы… Осторожно, ступеньки, не споткнитесь, дядя Семен. – Пятясь по крыльцу к двери, Михаил успел оглядеть место недавней схватки, где лежали замертво или корчились в муках полтора десятка ватажников, а прочие, отбежав к телегам, о чем-то отчаянно спорили, размахивая руками и указывая в сторону избы лесничего.

Княжна Лукерья сдернула с деревянной кровати толстое рядно, свернула его вдвое и постелила на широкую лавку у окна. Антипку положили на спину, не снимая одежды, чтобы не тревожить рану. Михаил проворно растопил печь, налил в чугунок воды из кадушки у порога, ухватом задвинул чугунок в самый огонь.

– Дядя Семен, пусть Луша с Дуней хлопочут над Антипкой, идем на подворье, глянем, что там делается. Вдруг надумают еще раз попытать судьбу и атакуют нас!

Зарядив все девять пистолей заново, сотники вышли на крыльцо. День перевалил на вторую половину, но солнца из-за сплошных облаков не было видно. Где-то за спиной перекликались вороны, изредка доносился характерный отрывистый каркающий крик сизоворонки: «рэк-рэк». Присмотревшись, Михаил увидел ее: светло-голубая окраска головы, шеи и всего низа, спинка коричневая, а крылья темные. «Где-то поблизости у нее гнездо в дупле», – догадался Михаил и вздохнул. Ветер утих, и одинокие листья на ветках ближних дубов почти не шевелились, зато на подворье шевелились и стонали несколько побитых не до смерти ватажников. Михаил, переходя от одного к другому, насчитал шестерых раненых да девять трупов.

– Сколько сошло воров? – тихо спросил Семен Хомутов у племянника. – Толкутся, как муравьи на куче, не сосчитать никак.

– Кажись, семеро. Один из них несильно ранен в бок, тот, что Антипку копьем ткнул. Спас нас Господь, от такой ватаги отбились.

– При добром оружии были, то и спасло, – откликнулся дядя Семен и поинтересовался: – Видел я, как ты лихо бился двумя саблями. Где такому мастерству учился?