Беглецы

И – никого. Абсолютная тишина, лишь щебет тропических птиц да перестук костяных фетишей. Шакрон осторожно спустился с дерева и крадучись стал пробираться к дому. Двери не было, только занавеска из ярких бус, колышущаяся под легким дуновением ветра.

Тигр постучал по изрезанной узорами дощечке сбоку от входа. Ответа не последовало. Чего можно ждать от дикарского капища? Ловушек, проклятий, ядовитых тварей. Чего можно ждать от аккуратного домика в лесу?.. капитан очень осторожно, взвешивая каждый шаг, вошел.

Ловушек, однако, не было. Был дом, пахнущий внутри чем-то вкусным, ухоженный и жилой, ничуть не похожий на место кровавых ритуалов или поклонения варварским богам. Лишь спокойствие, умиротворение, и… пение?

Тихая песня, похожая на колыбельную, раздавалась откуда-то сверху. Пробираясь сквозь полумрак, осторожно обходя кресла и шкафы, Шакрон приближался к лестнице, шаткой и ненадежной на вид, как и все в этом доме. Пучки сушеной травы и овощей, свисающие с потолка источали дурманящий аромат, создавая успокаивающую атмосферу, от которой тигра клонило в сон. Ему казалось что голос, тихо напевающий сверху, произносит лишь одно слово: «Шакрон, Шакрон…» Голос звучал то громко, ощущаясь совсем рядом, то уходил в невообразимую даль, звуча лишь на самом краю сознания. От этого кружилась голова, и слипались глаза. Не в силах сопротивляться, Шакрон лег у ступеней лестницы, ведущей к источнику пения. Глаза капитана закрылись, и он позволил песне унести его…

* * *

– О, мне знаком этот след. Это Александр, протеже мэтра Мордекая и один из лучших моих учеников. Я следил за его успехами с самого его появления в гильдии…

Хор голосов мастера Гиптаха сейчас был полон легкой грусти и сожаления.

– Кажется, он с одной небезызвестной магессой собирался надолго покинуть наши края… какая жалость, что подобный талант пошел по кривой дорожке.

– Но Гиптах, не спешишь ли ты? Да, найден астральный след в сознании Нергала. Говорит ли это о злонамеренности Александра? Нет и нет. Он просто хотел помочь, но вышло так… как вышло.

Нергал решил принять сторону Шимона. Все таки, Александр не оставлял впечатления предателя или преступника. К тому же, он, все-таки, помог? Ведь Нергалу стало легче. Но зачем он просил не называть его имени? Столько вопросов!

– Боюсь, досточтимый Александр мог увидеть нестандартную схему заклинания и предположить… некоторые вещи. Например, что в ядре матрицы ревитализации будет заложена ненависть, как контролирующий фактор, обеспечивающий лояльность. А дальше возникнет вопрос, откуда это чувство там взялось…

– Но… но ведь мы обсуждали это! – Шимон понял ту ахинею, что произнес Гиптах, но, кажется, был с ней не согласен. – При удалении элемента контроля мы можем перейти к дополнительным линиям матрицы, чтобы просто блокировать потенциально опасные воспоминания! Нет нужды в восстановлении… его покалеченного состояния.

– Если мы пойдем вашим путем, коллега, то получим неполноценного убийцу. Предвестник, которым руководят чувства! Вздор. Это настолько понизит его функциональность, что Нергал станет абсолютно бесполезен. Верьте мне, я занимаюсь этими операциями не первый век и знаю, как это бывает.

– Охотно верю, Гиптах, но, кажется, здесь иной случай. Александр не только удалил контролирующий фактор, он полностью перелолпатил матрицу!

– Да, он большой молодец. Но нет неисправимых случаев… – Гиптах, кажется, перестал слушать бен Шетаха, уйдя в себя. – Кстати, вы же отправили стражу на перехват к порталу?.. Отлично. В таком случае, позвольте мне, не тратя больше слов, привести его в порядок. У нас, как вы понимаете, коллега, прибавилось проблем.

– Да, Ясуда слишком много о себе возомнил, – кивнул скелет. – Ты считаешь, он опаснее, чем мы думали?

– Надо провести дополнительные вычисления, – тяжело ответил Гиптах. – Пока ясно одно: Радамент пользуется большой поддержкой. Шахибдийя, кто бы мог подумать…

Голоса удалялись, Нергал почувствовал то же, что и в тот раз, когда Александр влез к нему в разум… и мир померк.

«Вся моя жизнь, хоть она и была коротка – боль и невезение. Лишь в смерти я смог избавиться от невезения. А боль? Она со мной и после смерти. Но иногда мне кажется, что было что-то другое. Как будто часть моих светлых воспоминаний канула в никуда. Я помню лишь самое главное: ненависть. Ненависть к нелюдям, что именуют себя Империей Света».

* * *

Шакрон открыл глаза. В последнее время он стал слишком часто терять сознание; это настораживало. И каждый раз, открывая глаза, капитан видел что-то решительно отличающееся от того, что было до потери сознания.