Беглянка

— Ты итак царя птиц уже, как курицу ощипала. Так еще и слов от него каких-то требуешь! Уши отсохнут, если он заговорит! — с ветки на землю спикировал огромный, как Элишке показалось, сокол. Он важно прошелся от мужчины в черном, обошел маму, видимо, не решая, куда ее клюнуть.

Когда мама попробовал опустить Элишку на землю, девочка сопротивлялась. Непривычно большая хищная птица не вызывала у нее никакого доверия. Потому ручки ребенка цепко впивались в волосы, шею и плечи мамы.

— Что ж ты у меня трусиха такая! — ворчала женщина. — Этот сокол — хороший! Подтвердите, Борис Васильевич!

— Я — очень хороший! Я люблю детей… в собственном соку, с приправами, под картошечку! — подтвердила птица, девочка раскрыла рот. И какая-то минута возникшей тишины оборвалась самозабвенным плачем и воем.

— Зачем? Борис Васильевич! — перекрикивала плач дочери мама. — И с каких пор вы детьми питаетесь? У вас новый рацион в связи с тем, что червяки и рыба из Ирия тоже сбежали? Дайте-ка угадаю почему! Один их запугал своими взглядами, другой — дурацкими шутками?

— Извини. Плохо получилось. — Развел крыльями сокол.

— У вас получилось, а я теперь ее успокоить не смогу. — Ругала птицу бесстрашная мама.

«Конечно, чего ей бояться! — думала Элишка. — Ее они съесть не хотят!»

Не выдержав детского крика владарь взмахнул крыльями и взмыл в небо, оставив после себя еще много черных перьев, красиво кружащих к земле.

— Не выносит он такого. — Заключил сокол.

Девочка замолчала, наблюдая за причудливым танцем перьев, и поймала еще пару перышек.

— Странно, что существо, собирающее в основном чистые детские души, самих детей на дух не переваривает! — вздохнула мама, и посмотрела на свое чадо, задумчиво поглаживающее длинные черные перья. — Что, одарил тебя владарь? Храни их.

Элишка светло улыбнулась, и прижала подарки к груди. Сокол тоже улетел, а мама с дочкой поторопились в деревню, к бабушке, тетям и дядям, которые уже заждались их за большим семейным столом. Любава, кряхтя, накрывала на стол, и смеясь рассказывала, как они с Алешкой садили картошку.

— В твоем то положении? — хмыкнула Лиина, бросив короткий взгляд на весьма крупный живот женщины, где пряталось, на вскидку, детишек трое.

— Вот и я, присела, и поняла, что сама буду на тех грядках расти. И дети мои там расти будут…

— Ага, по пять на кустике! — расхохоталась Радмила. — Ты учти, труд полезен, но нельзя же себя так загонять.

Кроме женщин в доме никого не было. Алексей с отцом стучали молотами в кузнице, обещая поскорее закончить работу и прийти как раз к трапезе.

— А Сережа где? — уплетая сушки спросила Любава, не обнаружив еще одного члена семьи.

— Они с Варном в лесу. Охотятся. — Не скрывала своей гордости за мужчин Лиина. Стоило ей упомянуть о муже и названном братишке, как они мигом оказались в доме, широко распахнув двери. Повзрослевший мальчонка, потрясая двумя крупными тушками зайцев, похвастался Лиине:

— Это я поймал!

— Молодец! — похвалила его женщина.

— Из него получится отличный охотник. — Признал ее муж, поцеловав Лиину.

— Ну, долго вы нас голодом морить будете??? — весь испачканный, до сих пор в кожаном переднике, кузнец интересовался по какому поводу женщины устроили произвол.

— Ты отмойся сначала, чертеняка! — швырнула в него тряпкой Радмила Меркуловна.

— Кто поможет дедушке умыться? — тонко намекнул Григорий, девочка нехотя сползла с лавки, оставив тетку Любаву, и пошла за полотенцами.

После обеда дети же с удовольствием носились по улице, играя со стайкой щенков дворовой собаки Нюры. С того самого праздника последнего тепла в Гринасках развивалась жизнь: плодились коровы, овцы, собаки. Да и появилось так много карапузов, что женщины и мужчины никак не могли нарадоваться давно позабытому шуму. Так что малышню никто не ругал, если те вдруг совершали какие-то шалости. Правда, бабе Клаве пару раз очень хотелось надавать кому-то по рукам за спутанные нитки и неприличную надпись на заборе. Она решила обождать, пока детвора подрастет и тогда уж припомнить шельмецам.

— Элиша, пошли играть! Латкой будешь! — зазывал Семен, подтягивая великоватые штаниши.

— Не хочу я быть латкой! — отказывалась девчушка, предпочитая сидеть под забором, на бревнышке, поглаживать маленького щенка за ухом и рассматривать красивое черное перышко.

— А что это у тебя? — проявил интерес к ее подарку мальчик и тут же отобрал, чтобы рассмотреть, а если понравится, то забрать себе. — Большое. Где взяла?

— Это мама из царя птиц выдернула. Он прилетал к нам в лес. — Подпрыгивая, чтобы отобрать у высокого мальчика перышко, рассказывала Элишка. — Отдай! Отдай немедленно!

— Царь птиц? — Семен тут же представил себе огромную черную птицу, наверняка несущую какие-нибудь волшебные яйца. И сразу загорелся идеей поохотиться на нее. — Где, говоришь, он гнездится?

Мальчика обступили и другие дети, которым стало любопытно, что это такое Семен отобрал у Элишки. А она уже всхлипывала от досады, не желая делиться чудным подарком.