Белая

Она плакала, а горячие губы призрака осушали слезы с ее щек. Его руки легко подхватив женщину, бережно уложили на шкуру, которую он скинул с себя нетерпеливым движением плеч. Она крепко обнимала его, боясь отпустить хоть на миг, пока он жадно целовал ее, беря нетерпеливо и страстно. Он был таким живым, горячим, но это был призрак, потому что, очнувшись на рассвете, она обнаружила себя лежащей на земле, прикрытой шалью и одеждами. Быстро одевшись, она, продрогшая, зябко ежась и дрожа от утреннего холода, но совершенно счастливая, вернулась в свое типии. Легкое Перо по своему обыкновению ни о чем не спросила, только пристально вглядывалась в ее посветлевшее, отрешенное лицо. А когда, едва дождавшись темноты, Эби снова выскользнула из палатки, Легкое Перо подняла голову от сложенной шкуры, служившей ей подушкой, с тревогой смотря ей вслед. Дети спали, и Эби с легкой душой спешила к холму. Пусть Хения всего лишь призрак, но это был ее муж. Он вернулся, он не оставил ее и по-прежнему любит, и даже еще сильнее и жарче. Призрак уже ждал ее, и едва она, запыхавшись, подбежала к нему, тут же запахнул ее в шкуру, в которой был, стиснув в своих объятьях. Призрак ничего не говорил, только ласкал, даря ей любовь. Эби же боялась открыть рот, чтобы не спугнуть его своими словами. Теперь каждую безлунную ночь, потому что когда светила луна призрак не появлялся, Эби, уложив детей спать, бежала к нему. И он всегда ждал ее. Так продолжалось до тех пор, пока Легкое Перо, встревожено вглядываясь в Белую, не спросила:

- Дочь, куда ты уходишь почти каждую ночь?

Эби лишь подняла на нее глаза, в это время она убаюкивала Маленького Орла. И поскольку она молчала, старая индианка опять спросила:

- Ты ходишь к мужчине?

Эби кивнула. Глаза ее счастливо блеснули, насторожив, и без того обеспокоенную, Легкое Перо.

- Кто он, дочь?

- Я не могу этого сказать и не только тебе, никому.

- Почему?

- Твои уши не примут моих слов.

Легкое Перо подумала и сказала:

- Наши мужчины вправе иметь несколько женщин. Нам необходим мужчина-охотник. Ты знаешь это. Пусть войдет в нашу палатку, Легкое Перо слова не скажет против.

- Это невозможно.

- Почему?

Эбигайль долго молчала, и все это время Легкое Перо упрямо ждала ее ответа. Наконец Эбигайль решилась.

- Потому что это не человек, а дух.

- Чей? - коротко спросила старуха, отшатнувшись.

- Хении, - прошептала Эби, опустив глаза.

Легкое Перо с испугом смотрела ей в лицо, как будто хотела убедиться в здравом ли уме сидящая перед нею женщина.

- Это невозможно, - покачала она головой. - Никто, даже мой сын, не может вернуться из Земель мертвых. Твое тоскующее сердце обманывает твои глаза.

- Я много молилась и плакала. Небо ответило на мои мольбы и мне все равно, возможно это или нет.

- Он приходит ночью? Он дотрагивается до тебя? Он что-нибудь говорит? - допытывалась мать Хении.

Эби опустила голову, чтобы Легкое Перо не видела его выражения, выдавив в ответ:

- Он все время молчит.

Легкое Перо с жалостью и испугом, посмотрела на склоненную голову своей дочери и вздохнула. В отличие от своих товарок, которые бы тут же посчитали, что молодой женщиной завладел дух умершего, она мудро решила не делать столь скоропалительного вывода. Она видела, как мучилась ее бледнолицая дочь без Хении, как едва справлялась со свалившимся на нее горем, как она была потеряна и подавлена. Не удивительно, что глаза Белой видели то, что хотело видеть ее изболевшееся сердце. Но кто подчинил ее дух и тело? Весь долгий жизненный опыт Легкого Пера говорил ей, что это точно не призрак. Она, кряхтя, с трудом, поднялась со своей циновки.

- Не уходи, покуда я не вернусь. Не оставляй детей одних, даже если тебя и ждет Хения.

Эби кивнула. Ей было не важно, куда и зачем пошла старуха, ждать ее она не собиралась. Покормив и уложив детей, она уже собралась уходить, когда в типии вошла Легкое Перо и с трудом разогнувшись, увидела Эби в накинутой на плечи шали.

- Кто бы он ни был, прогони его. Ты можешь не выдержать правды, - сказала мать Хении, странно глядя на нее.

Но Эби только пожала плечами и, закутавшись в шаль, выбралась из палатки в ночь. Если ее заставляют выбирать между правдой и болезненным наваждением, то она не хочет знать никакой правды, и не было смысла что-то менять. Призрак Хении, как и прежде ждал ее, и как только она подошла, схватив, прижал к себе. Перед тем как расстаться, он вдруг прошептал:

- Ешь хорошо.

Это озадачило Эби. Разве духа может это волновать? Наоборот, он должен стремиться соединиться с ней в потусторонней жизни, отвращая от всех земных потребностей.