Белая

Говорили о том, что вскоре приедет новый агент, и гадали, что им ждать от него. Говорили о постройке загонов и сараев для коров. Когтистая Лапа заявил, что не сможет поехать за досками, что привезти их в резервацию может Каменное Перо и Бредли. Что на торговца можно положиться, к тому же его не смогут обмануть как индейца, хитроватый торговцы древесиной. Бредли долго упирался не желая никуда ехать, отговариваясь тем, что у него здесь много забот, пока Когтистая Лапа не пообещал, что часть досок пойдет на пристройку к его лавке. И уже имея личный интерес, торговец рьяно взялся за дело. Лапа видел, как яростно он мог торговаться даже из-за цента и был уверен, что дело в надежных руках. Теперь он мог спокойно просиживать каждую свободную минуту перед типи Белой. Когда ночью у Белой начались роды, Когтистая Лапа, сидевший в это время перед ее палаткой, ворвался в типи Смеющейся Женщины растормошив ее. Поднял он и Серую Олениху, а потом забрал детей из палатки Легкого Пера, чтобы они не слышали мучительных стонов и криков матери. Когда ребенок родился, Эби обессиленная, отвернулась к стене палатки, никак не реагируя на писк младенца. Три раза подносила его к роженице Легкое Перо и Смеющаяся Женщина и все три раза она упорно отворачивалась от него. Женщины беспокойно шептались, младенец пищал все слабее, а Эби даже не хотела взглянуть на него. Смеющаяся Женщина вышла, а Эбигайль заснула.

- Белая! - резко позвали ее, и она открыла глаза.

Над нею стоял Когтистая Лапа, прижимая к себе слабо пищащий комочек, закутанный в тряпье.

- У тебя родился сын, - сообщил он. - Ты не возьмешь его на руки?

Глядя в сторону, Эби покачала головой. Позади Когтистой Лапы тихо возмутилась Серая Олениха, присоединившаяся к Легкому Перу и Смеющейся Женщине.

- Хорошо, - сказал Когтистая Лапа. - Тогда я отнесу его в свою палатку, - и он повернулся, чтобы уйти.

- Нет! - слабо воскликнула Эби, приподнявшись на шкурах. - Отдай...

Когтистая Лапа подчинился не сразу, а стоял у входа, словно в раздумье. Но в его руках, шелохнувшись, пискнул младенец и только тогда Когтистая Лапа подошел к Эби, чтобы положить ей на руки ребенка. Эби тут же поднесла его к груди, которую младенец жадно взял. Ее до сих пор мутило от того, что ребенок, которого она родила, могли унести от нее. С этой минуты она не выпускала сына из рук. Когтистая Лапа, сидел рядом, не сводя глаз со своего сына и кормящей его матери.

- Какое имя дашь ребенку, отец? - тихо спросила Когтистую Лапу Легкое Перо, но Белая услышала и, повернувшись к ним, слабым голосом, твердо сказала:

- Джоном. Он будет Джоном.

Лицо Когтистой Лапы оставалось неподвижным. Дать своему ребенку имя бледнолицых считалось для сиу последним делом, тем более, если это был сын. Легкое Перо растеряно и испуганно смотрела на отца, который был волен повернуться и уйти, отказавшись тем от собственного дитя, но Когтистая Лапа кивнув, через силу произнес:

- Пусть будет Джоном. Хау!

Только когда уходил, тихо сказал Легкому Перу.

- От меня сын получит тайное имя Ничинча. Проведи для него обряд, унчина.

- Да, сахем, - с готовностью кивнула Легкое Перо.

В следующий раз, когда он захотел войти к ним в палатку, дорогу ему заступила Легкое Перо.

- Она не хочет видеть тебя, не хочет слышать о тебе, - шепотом предупредила она.

Когтистая Лапа нахмурился, сжав губы и, легонько отодвинул в сторону старую женщину, положив ей руки на плечи.

- Будет лучше, если ты не преступишь нашего порога. Будь доволен тем, что она приняла твоего сына, - снова преградила ему дорогу старуха.