Белая

- Ну, что, собака, хочешь ударить меня? - выпятил грудь колесом Короткий Майкл. - Ну, давай!

Но когда краснокожий вдруг поднял голову и посмотрел на него прямо и твердо, а потом, выпрямившись, как будто, ни в чем ни бывало, хрустнул пальцами, разминая их, куража у Короткого Майкла вдруг поубавилось.

- Эй... - попятился он от индейца. - Ты чего...

Один единственный удар... и ковбой остался лежать на полу кабака. На индейца накинулись те, кто не стерпел поражения бледнолицего, а на них те, кто посчитал, что бить индейца несправедливо... ведь был, черт возьми, уговор... так какого дьявола его нарушать! К утру от кабака ничего не осталось... Про то побоище еще долго ходили легенды не только в форте, но и в Чер-тоне.

А Когтистая Лапа, едва оправившись, притащился в резервацию чуть живой. Как-то сразу повзрослевший после гибели старшего брата Маленький Орел смотрел на отца строго, а Инчинча-Джон испуганно, мужественно сдерживая слезы.

- С отцом все будет в порядке, - успокоила их Эбигайль, наблюдая, как муж собирает бизонью полость.

Он всегда брал ее, когда уходил на холм. Маленький Орел кивнув, взял за руку брата и увел из дома в палатку, а Эби спросила:

- Может, уймешь свое нетерпение и потерпишь еще чуть-чуть, пока я займусь твоими ранами.

- Незачем, я заговорю их, - идя к выходу пообещал ей Когтистая Лапа.

- И все же сядь, - велела Эбигайль. - Порою я не могу понять, зачем тебе жена, - выговаривала она, когда он все же подчинившись, сел у очага.

- А-а... женщина! - прорычал Когтистая Лапа, когда она начала промывать его рану, пытаясь оттолкнуть ее руки.

- Терпи, - спокойно возразила Эби, отведя его руку и продолжая заниматься его раной. - Ты знал, на что шел, когда ввязался в драку. Порой мне кажется, что драка - смысл твоей жизни.

- Нет... конечно... - прошипел Когтистая Лапа снося болезненную процедуру. - Я люблю и ласку тоже... тебе ли не знать...

Эбигайль остановилась и улыбкой поддержала его шутку, но он смотрел серьезно и пристально, не было в его взгляде и тени шутки. Ему уже не хотелось ругать и распекать свою непокорную жену, он сдался, когда она молча смотрела на него своими глазищами, а потом и вовсе смирился под ее ласкам и поцелуям. Но после он стал собираться, чтобы уйти в прерию.

- Возьми меня с собой, - попросила Эби, ни на что не надеясь.

Он кивнул, и она заметила, что он даже доволен тем, что она захотела быть с ним. Они пришли на холм и, разведя там костер, улеглись возле него на бизоньих шкурах, под звездным небом.

- Таку Сканскан, - вдруг прошептал Когтистая Лапа, глядя в хмурое небо.

- Вечное Сейчас? - переспросила Эби, повернувшись и посмотрев на него.

- Да. Выслушаешь ли ты меня? - спросил он, не отрывая глаз от небесной выси.

У Эби замерло сердце. Настал миг откровения, которого могло и не быть. Вечное Сейчас. Когтистая Лапа был не разговорчив и многого о себе не говорил, тем ценнее и неожиданнее было его откровение.

- По-прежнему ли стоит между нами тень Хении? - спросил он.

Эби покачала головой.

- Он никогда не стоял между нами. Вы разные и моя любовь к вам разная, хотя по силе она равна.

Он по-прежнему смотрел в небо, но Эби заметила влажный блеск его глаз.

- Я даже не надеялся, что Великий Дух откроет твое сердце для меня. Я ведь часто желал твоей смерти.

- Ты так ненавидел меня? - печально улыбнулась она, удобно устроившись на боку, чтобы смотреть на него не отрываясь.

- Я думал, что ненавижу, потому что хотел этого так, что другие тоже поверили в мою ненависть к тебе.

- Почему ты хотел меня ненавидеть?

- Потому что ты досталась не мне. Я говорил с Хенией, перед тем как уйти из племени. Я сказал, что больше не могу оставаться, что для мня мука смотреть на тебя. Я сказал, что душа моя горит, а сердце скоро надорвется и истечет кровью. Я сказал, что если бы твоим мужем был не он, я бы давно выкрал тебя и сделал своей. Но мое уважение к нему таково, что я не мог так поступить с ним. Я спросил твоего мужа: что мне делать? Если бы он сказал убить себя, я бы это сделал. Но Хения, долго думал и сказал: хорошо, покинь племя, иди к бледнолицым, мне нужны там глаза и уши. Ты будешь моей птичкой, что напоет мне о них. Я сказал, что подумаю. Жить среди ненавистных бледнолицых я не мог, но и с тобой ходить одними тропами тоже не мог. Я ушел. Я был рад быть полезным Хении. Я решил забыть тебя.

- Но если бы случилось так, что я досталась тебе по воле духов, смог бы ты расположить мое сердце к себе?

- Ты все время уходила из моих рук, но поверь, все сложилось бы иначе, если бы ты с самого начала стала моей. Я бы увез тебя из племени в форт, хотя нет, это было бы не сразу, потому что ты была, что дикий зверек и уж конечно попыталась бы сбежать от меня. Нет, я увез бы тебя в другое, дружественное племя и там потихоньку приручил к себе. Но видно было суждено, чтобы твое сердце оттаяло в руках Хении.

- Зачем бы тебе увозить меня куда-то? - удивилась Белая.