Белая

Белая осталась в полном одиночестве, окруженная давящей, недоброй тишиной. Когда острие страха притупилось, она ясно осознала, что просто не может принять такой жертвы от Хении. Объяснить себе эту решимость она была не в состоянии, просто знала, что не в силах оставить вождя одного в его страшном испытании. Она не хотела от него такой жертвы. Тогда крадучись, девушка двинулась туда, куда ушли пауни, уводя пленника. Пройдя освещенную колодцем пещеру, она снова вошла в мрак подземья и начала медленно и неуверенно, ощупывая стены, двигаться вперед. Так она шла до тех пор, пока ее рука не уперлась во что-то теплое, живое, заставив пережить ничем не передаваемый животный страх и чуть не лишиться чувств от ужаса, а потом испытать облегчение, когда над ее головой раздался истошный человеческий вопль, многократным эхом раскатившийся по пещерным сводам. Ее, и без того полубесчувственную, схватили за горло. Что ж, она попала в ловушку к пауни, но все-таки это был человек, а не ужасный пещерный дух, что бродил вокруг нее ночью. Далеко впереди, ему ответили таким же пронзительным воплем. Схватив пленницу за руку, пауни потащил ее за собой. Он шагал быстро, не заботясь о том, поспевает за ним пленница или нет. Когда она падала, он рывками и чуть ли не пинками, гневно крича на нее, заставлял подняться на ноги, едва не вывихивая ей руку. Видимо, он тоже испытывал суеверный страх в этих пещерах, ему явно было не по себе, и он не собирался щадить пленницу и сбавлять шаг. Темнота скалистого туннеля начала рассеиваться, уступая, сперва, только угадывавшемуся, робкому дневному свету, который по мере приближения к выходу, становился все ярче уверенно потесняя мглу, а потом и вовсе расправился с ней. Когда девушку выволокли из пещеры, она зажмурилась от яркого солнца, резанувшего ей по глазам ослепительными лучами. Пауни чуть ли не бегом тащил ее за собой, желая поскорей присоединиться к соплеменникам и похвастаться своей добычей. Когда глаза Белой привыкли к дневному свету, она увидела, что они идут по тропе, спускающейся по пологому склону, поросшему по обе стороны зарослями кустов, но чем ниже они спускались, тем реже становился кустарник сменяясь деревьями, пока не очутились под сенью высоких сосен. У начала тропы, на небольшой поляне усеянной хвоей, их дожидались пауни вместе с пленником. Трое сидели на корточках, двое стояли возле сиу, не спуская с него глаз, и позволили себе отвлечься от него лишь тогда, когда появился их быстро шагающий собрат с бледнолицей женщиной, бегущей за ним из последних сил, мотаясь из стороны в сторону и все время оступаясь. Остановившись, пауни швырнул Белую на землю. Упав, она поднялась, медленно села и, поморщившись, схватилась за щиколотку, с испугом и тревогой оглядываясь. Над нею звучала гортанная речь пауни и она различала слова: ска*, вин' она*, ойупспа*, уайска*, ле митава*... и беспомощно взглянула на Хению.