Белые пешки

Вопль боли, еще один, снова что-то вроде рыка. Лязг, словно когтями по металлу. Что там, внизу, делал «гангстер»? Убивал кого-то? Местную охрану? Она что, могла там быть, да еще с собакой? Марти с Крысом переглянулись и, напрочь забыв об осторожности, ринулись вперед. Вот теперь они испугались, испугались синхронно, хотя Марти пока даже не понимала, чего именно. Лестничный спуск – довольно короткий – был еле различим в густом мраке. Но внизу, в углу, что-то светлело, и еще, кажется, рядом мелькнула тень. Марти сощурилась: человек? Нет, вряд ли.

Кирилл прижал к губам палец и первым сделал несколько шагов, не опуская отнятого у «охранника» оружия. Марти придержала его за локоть и пошла рядом, сжимая пневмат. Колени тряслись. Да что такое?.. Взгляд не отрывался от светлого пятна, становилось все яснее: это человеческая фигура. Пятнышко поменьше маячило рядом. Шляпа.

– Он же с лестницы свалился, да? – шепотом спросила Марти в пустоту и повысила голос: – Руки вверх! Милиция!

Тишину нарушил хриплый булькающий стон, еще один, – и Крыс окаменел, шикнув: «Стоп!» Тут вспыхнул свет – видно, кто-то наверху догадался дернуть наружный рубильник. Осветилось все помещение, тусклые блики заплясали на железных дверцах стенных ячеек. И Марти остолбенела.

Пистолет тяжелым ртутно-черным пятном блестел на нижней ступени. «Гангстер» скрючился у блока ячеек в другом конце помещения; лежал сжавшись, словно пытался от чего-то закрыться. Он весь постепенно становился большим пятном крови – ею густо пропитались кофейный перед пальто, и подкладка, и брюки. Кровь была на руках. На горле. На лице. На стенах, ячейках и на испещренном рытвинами полу.

– Н-не-е-ет… – Он попытался приподняться. На пол начала еще быстрее натекать красная лужа. – Пожа-алуйста…

Он сплюнул кровь, перевалился на спину и положил руку поверх живота. Пытался зажать укушенную рану – там кто-то словно выдрал кусок мяса, кто-то очень голодный и яростный. Марти и Кирилл, переглянувшись, побежали снова. Крыс опустился рядом на корточки первым. Начал осторожно, едва прикасаясь, оценивать раны.

– Держитесь, – он заговорил мягко, точно раненым был вовсе не бандит, пару минут назад угрожавший ему пистолетом. – Оставайтесь в сознании. Марти, скорую…

– Не н-надо… – прервали его. – Поздно…

Марти помнила такие частые булькающие паузы – в L. они обрывали просьбы, ругань и прощания и подсказывали: эта койка сегодня освободится. Поврежденные легкие мужчины заполнялись кровью. Скоро он захлебнется. Но, может, повезет, умрет раньше?

– Как вас зовут? – тихо спросил Кирилл и повторил: – Не теряйте сознания.

Мутнеющий взгляд пытался уцепиться за его лицо, но не мог.

– Тони… – выдавил мужчина. – Я был Тони, парень. Другие имена неважны.

Глаза закрылись, речь сменилась бормотанием. Марти поняла: незнакомец молится. Хрипло взывает к защите на итальянском языке.

«Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae»[22].

Лицо осталось красивым и «нездешним», даже залитое кровью и искаженное. Веки дрогнули и опять приподнялись. Темные глаза встретились с глазами Марти.

– Кто здесь был? – спросила она с дрожью.

«Как тебе итальянский корм?» – отстучало в голове. Корм. Корм…

– КТО? – она почти закричала это и наткнулась на ледяной взгляд Крыса.

– Это что за истерики? – вкрадчиво спросил он.

Словно оплеуха. Как там. В L.

– Истерики… – шепнула Марти, но закончить не успела.

Мужчина беспокойно дернулся, полез за подкладку пальто, зашарил там, заговорил:

– Вытащите ее… не хочу… Доска… он же перебьет их… нас… вас…

Снова булькающий хрип. Пальцы потянулись к Марти, оставили на щеке несколько кровавых росчерков. Окончательно сорвавшись, она отпрянула, завалилась на ледяной пол, ушибла локоть. Но еще только хватая широкое смуглое запястье и отталкивая его, она отчетливо различила длинный косой порез на внутренней стороне запястья. Точно руку зачеркнули.

Мужчина горестно улыбнулся:

– И вас… заберет.