Белые пешки

– Я сильно обозлилась, когда осталась одна, – продолжила Оксана грустно. – Вот тогда и начались мои… – Она помедлила. Выпустила несколько колечек дыма. – Не сочтите меня психованной, но тогда начались мои внутренние диалоги. С самой собой, с демоном, с ангелом – не знаю. В общем, этот кто-то подначивал меня, чтобы я, раз все рвется в отношениях с людьми, на них плюнула. Что пора печься о себе, о себе любимой да талантливой, ну а он уж обо мне позаботится. Тогда я и отправила первый роман – злющий, грустный, магический, как раз про Марию-Антуанетту, – в издательство, которое нашла в интернете первым. Взяли. Ну а дальше все как-то пошло в гору, и вот я тут. – Смех был невеселым. – Без семьи, без друзей, зато с дорогим куревом. – Она махнула упаковкой «Капитана». – И порой все хорошо, а порой, знаете, вместо голосов в голове ужасно хочется послушать Серебряного Слона. Умного советчика.

Слон. Саша чуть не подавилась. И она, эта литературная дива, вся такая успешная, туда же! Все хотят себе этого слона, вместо того чтоб думать своей головой! Оксана, неожиданно оживившись и словно разом выкинув из мыслей противных друзей, с энтузиазмом заговорила:

– Знаете, это моя любимая сказка! Такая отчаянная, нежная! А любовный треугольник? Он очень живой. Дурачок Принц, темная Госпожа, верная Чайка…

Саша отвела глаза, покусывая губы. Да уж, треугольник живее всех живых. И сама история – никакого «долго и счастливо», сплошное «долго и горько». Саша все еще гордилась этой сказкой. Но одновременно мучительно ее стыдилась.

– Я рада, что вы оценили. – Ну нужно же было как-то отреагировать. – Она непросто мне далась.

Леонова поглядела на нее сквозь дым, съела кусок штруделя и вдруг тепло улыбнулась. Догадалась о чем-то? И молчит. Исполненная непонятной благодарности, Саша тоже решила поддержать ее и осторожно спросила:

– А вы не думали новых друзей завести? Среди писателей? Вы же крутая.

– Ох, сложно это. – Оксана окинула рассеянным взглядом собравшихся за столами, Саша тоже. Узнала еще нескольких авторов-лауреатов из другой номинации. Те смотрели кто в тарелки, кто друг на друга и не замечали мира вокруг, одна девушка демонстративно отвернулась, поймав Сашину улыбку. – В авторском мире еще как бывает дружба, и любовь бывает, и много чего, но бывает и самое настоящее «человек человеку волк», потому что некоторые упорно не понимают: книжки – это не марка сока или горошка; выбрав одного автора, читатель совсем не обязательно будет игнорировать других. Скорее тут как с конфетами: попробовал одного производителя – да, понравилось, но вот же еще красивая упаковочка и название, а вон еще, еще, рядом лежит, и рука уже тянется, и вот этой первой марочки я конфет тоже еще возьму! – Саша невольно захихикала, Оксана тоже, нацепила на вилку очередной кусок штруделя и закинула в рот. – Мы должны приманивать читателей друг к другу. А не перетягивать, как героини той притчи. Вот тогда всем будет хорошо. Нет, конечно, есть и однолюбы, обожающие, например, только Кинга, только Мураками, только Донцову или Громыко… в каждом жанре есть. Но большинство другие. Им хочется много, много разных историй. И не пускать читателя к своим коллегам – это оставлять его голодным. Но именно из-за страха, что читателя у тебя уведут, дружба у многих авторов и не клеится. Хотя жаль.

Саша улыбнулась, забыв про вредную девушку за соседним столом. Хорошо ведь прозвучало, душевно. Даже злость на Борицину прошла: общаться с Оксаной все больше нравилось. Правда, хорошая тетка.

– Вообще… – Улыбка Оксаны снова померкла, стала неестественной. – Был у меня в творческой среде друг, Саш, и хороший. Но больше нет. И это еще одна причина, почему я пока не нахожу в себе сил на новые книжки. И премии не рада.

– Почему «был»? – Саша опять вспомнила L., тяжело сглотнула и услышала то, чего слышать очень не хотела.

– Умер. Его недавно убили. В туалете самолета, представляете, слухи ходят один отвратнее другого, но я почти уверена, что все просто. Чокнутый фанат какой-то нашелся. Или наоборот, моралист головного мозга.

Она затушила сигарету в пепельнице – с такой силой и ненавистью, будто ломала неизвестному человеку спину. Саша аж вздрогнула: движение все еще было плавным, каким-то змеиным… Змея. Змея из «Маленького принца». Вот кого напоминала ей Оксана.

– Моралист? – переспросила Саша. – Ваш друг неоднозначные книги писал?

– Хуже, – Оксана низко хохотнула, на миг превратившись из Змеи в Атаманшу. Из «Бременских музыкантов». – Фред снимал эротические фильмы. Да и порно иногда. Нет, бывал у него и простой артхаус, обычно со всякими мифическими сюжетами, и все в основном не на русский рынок… но думаю, вы поняли.

– Ничего себе. – Саша поерзала. – Совсем не моя тема. А он что, снимал… и по вам?

– Нет, мои истории для него были слишком сюжетными. – Оксана задумчиво погоняла по столу сигареты. – Хотя на текст о Джоанне Английской он, конечно, засматривался, там много страсти и боли, да еще эти подавляемые порывы Ричарда, м-м-м, отличная почва. Но увы. Не успел. Хотя кое-что вы, кстати, угадали!