Белый город, Черный город. Архитектура и война в Тель-Авиве и Яффе

В начале книги приводится идея: чтобы изменить город, сначала нужно изменить его историю. И тогда есть надежда, что за этим последует и остальное. А следовательно, зачем строить стены, раз мы знаем, что сквозь них можно проходить? Зачем разрушать и заново отстраивать реальность, если можно изменить ее интерпретацию? Вместо того чтобы зацикливаться на представлении о регионе как о территории с двумя враждующими государствами, не лучше ли вообразить это пространство как город или даже как кластер городов[269]? Вероятно, после неудачных попыток припечатать это пространство клеймом националистических иллюзий стоит взглянуть на ближневосточный конфликт как на тему социальную и урбанистическую, а не национальную? Быть может, разобщение и постоянное разделение – не единственный способ положить конец оккупации, допустим, нужно просто перестать быть оккупантами, только и всего? Сделать так следует всюду, но начать необходимо с Яффы.

Мы должны прекратить оккупацию Яффы. Пора очистить «невесту моря» от казарм, вывести армию из Яффы, вернуть городу и предместьям ключи, вернуть им их историю, язык, передать нынешний музей «Эцель» обратно Маншии. И это отнюдь не проект сохранения наследия или реконструкции, как в случае с Белым городом, а проект восстановления, столь же утопичный и беспрецедентный, как, собственно, и сам Тель-Авив и сионизм. Это культурный, урбанистический и международный вызов, для которого потребуется не меньше, а, возможно, даже больше энергии, инвестиций и идеализма, чем понадобилось для кампании Белого города.

Инициатива может исходить только от Тель-Авива, и начинать следует с Яффы, поскольку именно отсюда все пошло. Грех убийства города Яффы, его оккупации и изнасилования – на совести Тель-Авива, и для того чтобы искупить его, нужен утопический размах. Тысячелетнее непрерывное развитие города было грубо пресечено, и теперь на Тель-Авиве лежит ответственность инициировать проект восстановления, пусть и первый в своем роде. Даже если в другом месте тоже предстоит сделать нечто подобное. Потому что случившееся в Аджами, в Маншии, в Старом городе Яффы и даже в Неве-Шаанане и Шапире не может исправить кто-то другой и в другом месте. Потому что в нынешнем взаимосвязанном мире яффские изгнанники – это бедняки Тель-Авива, и потому, что проблема Яффы – Тель-Авива – в сáмой сердцевине ближневосточного конфликта.

Послесловие

Я не историк, но из-за непростого политического контекста и трудностей, с которыми сталкивается практикующий архитектор в любой стране, а особенно в Израиле, всегда считал, что печатное слово – одно из немногих достойных и эффективных средств, позволяющих архитектору выразить свои идеи. К тому же, когда я лет двадцать тому назад решил поселиться в Черном городе, написано о нем было довольно мало[270]

.

Вот почему я всегда предпочитал рассматривать эту книгу как часть своей деятельности, связанной с южными районами Тель-Авива – Яффо. Это был один из проектов, элемент архитектурного, градостроительного, политического проекта – или контр проекта – для Тель-Авива и Яффы и для израильской архитектуры в целом[271]. Я писал эту книгу, мечтая добиться справедливости для города и его жителей, добиться новшеств в городской действительности без обычного применения физической силы (не говоря уже о насилии), изменить город, всего лишь по-другому рассказав его историю. Следовательно, книга «Белый город, Черный город», как верно подметил покойный ныне Адам Барух, была адресована в первую очередь «каждому еврейскому читателю»[272].

Но удалось ли ей изменить город? На обложке издания на иврите изображен дом Гиди, а рядом – мое пожелание превратить это здание, музей «Эцель», в музей района Маншия и Центр изучения истории Яффы и соседних деревень.

К сожалению, этого не произошло.

Но я слышал о нескольких читателях, которые после знакомства с книгой переехали из своих квартир, и сейчас, через десять лет после первой публикации на иврите, готовя это издание на английском, я не вижу причин пересматривать содержание книги, только считаю необходимым добавить несколько примечаний для читателей, не знакомых с ивритом.

Пока я писал эти пояснения, из окна изредка доносился вой сирен и грохот взрывов, а порой появлялись облачка белого дыма – от уничтожения палестинских низкотехнологичных ракет, ударяющихся о защитный «Железный купол» – новую разделительную стену Тель-Авива. Я мог лишь догадываться, что в том же самом городе, недалеко от меня, молодые люди в форме цвета хаки, сидя за конторскими столами в Тель-Авиве, на самом деле выполняют в Газе операцию «Нерушимая скала»[273], которая в сравнении с операцией «Радуга» 2003 года кажется чуть ли не гуманитарной миссией[274].

Но, прикрываясь «Железным куполом» и «Нерушимой скалой», Тель-Авив тем не менее продолжает раздуваться, как мыльный пузырь.