Белый князь

Вся группа, которая подошла с ним к воротам при виде этой дерзкой угрозы, подняла сильный крик. Сыпались брань и угрозы. Кричали, что Влоцлавек, Гневков, Золоторыя уже сдались.

Старик спокойно слушал. Казалось, что это даже на него и на других, что показывались из окон, производит впечатление; затем, случайно или специально, этот огромный лучник, держащий арбалет, потянул рукоять, стрела свистнула и проткнула грудь Шашора у самого края доспехов.

Молодой командир крикнул, схватил рукой за торчащую в груди стрелу, желая её вырвать, закачался на коне, побледнел и съехал с него на землю. Товарищи к нему подскочили спасать, но кровь брызнула из его рта; он вздрогнул ещё пару раз – и умер.

Князь, который неподалёку смотрел на это, отступил на несколько шагов. Широко разошёлся крик ужаса. Люди, которые пришли с Белым, бросились к стенам и стали стрелять из луков в стоявших на них. В одну минуту без всякого приказа все посыпались к валам и остроколам с топорами, с копьями. Гарнизон был ещё не готов к обороне… Возможно, рассчитывали, что этот выстрел и труп устрашат. Старый командир исчез.

Должно быть, в крепости поднялась паника… Дразга, который был приятелем и родственником Шашора, начал командовать на его месте. Разогревались и другие. Ласота приказал трубить и кричать, что, когда возьмут замок, никого вживых не оставят.

При первом нападении оборона была слабой… потом стали бросать камни и кинули несколько брусьев, но так неловко, что скатили, никого не поразив.

Солдат, взятый из Золоторыи, которому было важно, чтобы Шарлей не пристыдил его, а также надеялся на хорошие трофеи, – штурмовал озлобленно. Сам князь, не приближаясь, остался на маленьком пригорке безучастным зрителем.

Всё это как-то недолго продолжалось – над воротами повесили зелёную ветвь, командующий вызывал на разговор. Дразга не хотел слушать, князь приказал подбежать Ласоте и – согласиться на всё, лишь бы ему замок сдали.

Казалось, смерть Шашора никого не волновала; его челядь, плача, отнесла труп немного подальше, села над ним и плакала; впрочем, никто на бедную жертву не взглянул.

Ласота, уполномоченный Белым, который сам ничего не делал, а только командовал людьми, добежал до ворот и, смелый и вовсе неустрашённый смертью Шашора, попросил, чтобы его впустили внутрь поговорить. Осаждённые уже, должно быть, были напуганы внезапным нападением, потому что старик, который выступал раньше и рядом с которым стоял лучник, когда стрелял, совсем уже не показывался, выступил человек средних лет, который не был похож на командующего, – приказал отворить дверку и принял у неё Ласоту, явно запуганный и покорный.

Тут же у входа была грязная избушка для стражи, с низким потолком, душная и заваленная мусором; туда вошли Ласота и трое замковых старшин.

– Люди, что вы думаете! – крикнул порывисто Наленч. – Вы лучше, чем Влоцлавек и Золоторыя? И не думайте защищаться! Вместо того, чтобы задобрить будущего пана, вы предательски застрелили его друга.

– Не предательски! Нет! – отпарировал один из стоявших. – Глупый лучник прицелилися, правда, но он уверяет, что стрела сама, неизвестно как, вылетела из арбалета.

– Вы думаете защищаться! – воскликнул Ласота. – Не сегодня-завтра мы возьмём замок, а вас ждёт или смерть, или уничтожение.

Трое посланцев смотрели друг на друга.

– Когда мы сдадимся на милость, – сказал один, – князь будет мстить за своего… Лучника, который стрелял, нет… Увидев, что случилось, он бросил арбалет и, спустившись через острокол, сбежал; ты будешь, невинный, за него отвечать?

– Сдавайте сейчас же замок! – сказал Ласота. – Отворите ворота, сдайтесь князю, он мстить не будет.

– Можно нам услышать его слово? – произнёс один. – А потом (он ударил себя по голове) да будет воля Божья.

Ласота, которому не терпелось, резко сказал:

– Пойдёмте со мной.

Трое послов немного колебались, пошептались друг с другом, один из них выбежал, вернулся, совещались снова. Ласота торопил; наконец они неохотно пошли за ним.

Князь по-прежнему стоял неподалёку на коне, теряя терпение; он хотел как можно скорее получить Шарлей, когда Ласота, ведя с собой посланцев, подошёл к нему.

– Милостивый пане, – сказал он, – люди тебе клянутся, что Шашор был убит слуайно, и просят за него не мстить… а замок готов сдаться. Я поручил им это – но им нужно ваше княжеское слово.

Месть за Шашора у Белого, вероятно, также на сердце не лежала; с явно лучезарным лицом он дал знак рукой, что соглашается, а Ласота добавил от себя:

– Вы должны семье за голову заплатить, и столько…

Сказав это, не дав им времени подумать, Наленч громко произнёс:

– Открывайте ворота! Поднимайте решётку! А у цепи решётки пусть будут наши люди.

Посланец поклонился князю, давая в сторону замка от себя знак, чтобы отворили. Рассыпанные осаждающие стали собираться у входа, князь ещё на мгновение задержался на пригорке… победно смотря в сторону замка. Ворота открывали, решётка медленно поднималась кверху. Шарлей был захвачен – ценой жизни одного человека.